Разрушенное святилище

От взгляда Конана не укрылось, как главнокомандующий Торренд выступил вперед, чтобы всем было видно, как он в первых рядах приветствует правителя. Чародей Гроциус, напротив, занял место подальше в толпе, скрывшись за частоколом людских фигур.

Киммериец понял — маг вовсе не собирался изображать верноподданнический восторг, но и не хотел, чтобы правитель прочел на его лице истинные чувства.

Шестеро слуг, в высоких тюрбанах и атласных одеждах, вынесли широкий ковер, на котором умелый ткач изобразил бой минотавров с драко-грифонами. Четверо несли его за концы, двое поддерживали по краям.

Дойдя до центра залы, люди остановились, и стали медленно проваливаться в пол, словно тот был зыбучими песками, поглощавшими их.

По зале пронесся восхищенный ропот.

— Оцени простоту и изящество замысла, — заметил Конан. — Трибун вроде бы просто развлекает гостей магическими фокусами, а на самом деле говорит им — мой дворец полон волшебства, и вы полностью в моей власти. Каждый из вас только что сам ступал по этому полу, и — мог точно так же провалиться вниз, стоило мне только захотеть. Мне казалось, Фогаррид не способен на такие жесты…

— Люди меняются, — сказала Корделия.

Теперь ковер лежал на полу, а вокруг него виднелись лишь шесть тюрбанов, по и те медленно исчезали в мраморных плитах.

Над залой вознесся гимн Валлардии, — мрачная, грозная мелодия, в которой безудержная дикость природы смешивалась с коварством и испорченностью человека.

Четверо мускулистых кушитов, обнаженных по пояс, вступили в залу, неся огромный ларец из черного проклятого дуба. На его боках были изображены сцены жестоких казней и утонченных пыток.

Тяжелую крышку украшал портрет короля Оззрика, верхом на сером единороге. Вместо головы у волшебного животного был лишь череп, с цепью, продетой между пустых глазниц.

Конан и Корделия переглянулись.

— Избранный народом Трибун Валлардии! — разнесся над головами голос глашатая.

Крышка распахнулась.

Сморщенный карлик начал подниматься из ларца. Он взирал на гостей единственным глазом, темнеющим в центре лба. Острые кривые клыки высовывались из сжатого рта, ложась на подбородок. Руки были так малы, что едва ли могли удержать даже магический жезл, вырезанный из кости. Ног не было, тело карлика, обрубленное по пояс, венчалось засохшими лохмотьями плоти. Под ним свистел и ярился ураган, который поддерживал человечка в воздухе.

Когда правитель повернулся, приветствуя гостей, стало видно, что на затылке у него зияет вздрагивающий рот-присоска.

— Люди меняются, но не настолько, — пробормотал Конан.

— Вижу, вы не в курсе наших последних событий, — Немедий вновь стоял рядом с ними. — Вскоре после того, как вы уехали, в стране прошли выборы…

Стало заметно — речь пойдет о событиях, о которых ему неприятно вспоминать. Советник боялся, что, поддавшись эмоциям, обронит лишнее слово, — а его тут же подхватят чужие уши.

— Фогаррид мечтал сделать Валлардию свободной республикой, — продолжал Немедий. — Хотел, чтобы народ сам выбирал себе правителя.

— Но при этом думал, что выберут его? — спросила Корделия.

Немедий замялся.

— Шесть веков власть в Валлардии принадлежала королям, — сказал он, словно извинялся за свой народ. — Люди хотели свободы, но… не привыкли к ней. Реформы Фогаррида, его идеи показались многим слишком…

— Мягкими? — подсказал Конан.

— Бесхребетными? — почти одновременно предположила Корделия.

Советник испуганно обернулся.

Если кто-то и услышал эти слова, — совсем, впрочем, безобидные, — то не подал виду.

Все слушали Трибуна.

Мягким, негромким голосом карла приветствовал гостей. Он благодарил их за то, что в трудный момент пришли на помощь Валлардии. Скорбел о людях, погибших под обломками храма. Выражал надежду…

Конан не раз слушал речи правителей и давно понял, что все они написаны на один лад. Поэтому позволил словам Трибуна мягко шелестеть прибоем где-то на краю сознания, а сам продолжал разговор с Немедием.

— Валлардии нужен сильный лидер, — произнес советник, словно стремился поскорее замазать и сгладить слова своих собеседников, — слишком неосторожные, на его взгляд. — И недавние события это доказали. Фогаррид… Сами знаете, он вряд ли бы смог справиться с курсантской угрозой.

Последнее явно было ложью, поскольку именно отшельник возглавил армию повстанцев.

«Так вот как ты оказался на обочине политической жизни, друг Немедий, — подумал Конан. — Торренд, Гроциус — все это люди нового Трибуна».

— Ортегиан возглавлял Гвардию фениксов, — продолжал советник. — Возможно, ты помнишь, — отряд для торжественных парадов. Считалось, что для боя не годятся. Он превратил их в лучшее подразделение в армии…

Речь карлы подходила к концу.

В отличие от большинства правителей, которых встречал Конан, Ортегиан оказался краток в речах.

Снова затрубил в рог вивверны глашатай, — на сей раз его платформа стояла на полу, чтобы он не оказался выше Трибуна.

— Пламя защитников! — провозгласил он.

— Чего? — спросила Корделия.

Немедий оживился.

Он даже забыл о своих огорчениях.