Разрушенное святилище

Они тянулись к людям, ломались и шинели, разбрасывая золотые искры, вонзались в тела и проходили насквозь.

Гроциус с глухим вскриком покатился на пол, став в этот момент похожим на высушенную голову, какие делают шаманы в Черных Королевствах.

Корделия высоко подняла череп жреца, и обсидиановые стрелы погрузились в него, минуя девушку. Пустые глазницы загорелись алым огнем, рот мертвого лица приоткрылся, и толстые трещины пробежали по белым костям.

Конан крепко сжал меч. Киммериец помнил слова колдуна:

— Человек, обладающий большой витальной энергией, может стать великим чародеем…

Северянин представил, как вся его жизненная сила перетекает в холодное лезвие меча. Тяжелый клинок вспыхнул, переливаясь изумрудными искрами. Конан скорее почувствовал, чем увидел, как трескается над его головой кровавый купол. Черные молнии поблекли, свернулись, и с холодным шипением растаяли в тяжелом воздухе залы.

Осколки разбитых колб покачивались на обуглившемся столе.

Глава 17 Немедий

Советник Немедий раскрыл глаза и то самое мгновение, как зеленый квадратик света лег на стену напротив изголовья кровати. Как случалось почти каждое утро, он порадовался точности собственного сознания, умению просыпаться в определенное с вечера время.

Если зеленый свет оставался на стене, значит, солнце еще не всходило, лишь заря затеплилась.

Мягкое сияние оранжевого треугольника означало появление солнца, красного круга — восход его над горизонтом, когда между ними еще не прорезалась разделяющая линия небесной голубизны.

Для каждого сезона существовало свое чередование цветов, фигур и мест на стене, так что едва открыв глаза, Немедий знал, какое время дня царит за стенами Уединенных Дворцов.

Поверхность огромного окна, от пола до арочного соединения под самым потолком, покрывало бронзовое фигурное плетение, дело рук искусного мастера, ибо этот металл трудно поддается сложной обработке.

Не было ячейки, похожей на другую и в каждую была вставлена тонкая пластина слоящегося разноцветного камня, отшлифованная до прозрачности мушиного крыла и обработанная специальным составом, придающим ей необычайную прочность.

Дверь отворилась без стука, вошел старый слуга. Силан сопровождал Немедия всю его жизнь, начиная с детства, проведенного в доме родителей. Он поклонился, негромко кряхтя и не замечая этого, все еще представляя себя бравым мужчиной средних зим, каким был когда впервые увидел маленького мальчика, своего будущего господина.

Немедий, видя постепенное угасание сил старого друга, попытался предложить ему помощника, но предложение было встречено удивленным непониманием, перешедшим в обиду.

Ему пришлось оставить все как есть, лишь стараясь не обременять Силана лишней работой. Улыбаясь сквозь белые усы и бороду, слуга поставил медный кувшин с водой возле такого же блестящего рыжиной таза. Погода отличная, объявил он, как раз для той важной поездки, что предстоит господину.

Помогая Немедию умыться, он сообщил, что младшие советники, составляющие эскорт, уже готовы и ждут возле выхода из дворца.

Советник, чувствуя удивительную легкость после умывания ледяной водой из горного источника, облачился в серую рубаху тонкой шерсти, такие же штаны и короткие черные сапоги.

На плечи набросил белую мантию советника, скрепленную на плече заколкой, изображающей щит со струящейся по нему голубой молнией — знак отличия высшего сановника.

Силан, прикрывающий узкую деревянную кровать грубой накидкой, оставил свою работу, почтительно замерев, когда Немедий, выйдя во вторую комнату, дверь в которую редко закрывалась, склонился перед черной каменной фигурой бога войны.

Тот угрожающе вздымал вверх руки с зажатыми в них трезубцем, мечом, колчаном со стрелами и громом, изображенным в виде соединенных извилистой линией аметистов пурпурного цвета вперемешку с алмазами.

Советник просил военной мудрости, силы и мужества для себя и всех соотечественников в предстоящей войне. Дворцовые слуги внесли на подносах еду и вино, но Немедий отмахнулся, не желая терять времени.

Силан неодобрительно покачал головой, но промолчал, по опыту зная бесполезность попыток воздействовать на своего господина.

Тот следовал своему учителю Фогарриду, аскету во многих жизненных вопросах. Именно поэтому ложе его больше походило на постель простого сержанта, а комната была почти пуста — столик с лавкой, грубый сундук для одежды и резные кипарисовые ларцы с особо ценимыми кинжалами и древними рукописями.

На особой полке, напротив изголовья кровати, так, что при пробуждении глаза останавливаюсь на разноцветных отсветах, касающихся фигурки, стояла серебряная статуя прекрасной лунной богини.

Эзерия на вытянутых руках держала своего главного духа — трехлапую жабы Ордину. Им возносились главные тайные молитвы Немедия, касающиеся лишь его самого и могущие показаться постороннему странными детскими и нелепыми.

Он прошел сложными переходами дворца, попав на небольшую внутреннюю площадь, где уже ожидали сопровождающие — два младших советника и три стража.