Разрушенное святилище

— Как черной стеной, ощерившейся остриями углов закрыто жертвенное озеро, так пусть по воле богов будет скрыта от посторонних глаз наша страна зубцами великих гор — Языков Пламени! — Обращаясь к юношам, он закричал, — вы, счастливые, что предстанете скоро перед богами, пополните своей молодой кровью древнюю силу гор!

Храмовые стражники, стоявшие возле каждой жертвы взмахнули кинжалами, и горло жертвы взорвалось алым фонтаном крови, заливая черные камни берега, полуобнаженные тела и серебряную паутину ритуальных доспехов. Бьющиеся в агонии мальчики вместе с мистической оградой страны — черной нитью, остались на берегу, умирая постепенно один за другим.

Из той же арки, сквозь которую появились жертвы, жрец вынес на круглом серебряном блюде новорожденного ребенка и остановился перед троном.

По мановению руки верховного жреца он поднялся по ступеням, ведущим к высокому креслу и протянул свою ношу вперед, чтобы два других служителя могли совершить жестокий ритуал.

Гаркванус почти прошептал, наклоняясь вперед:

— Ты недавно пришел из страны богов, ты еще помнишь их и голоса высочайших звучат в твоих ушах. Помоги мне услышать их. — И тут же возвысил голос. — Слушайте все, моими устами будут пророчествовать боги!

Он толкнул кончиком ножа нежную кожу ребенка, жрецы подняли безвольное тело опоенного сонной травой мальчика, направляя кровь в подставленный кубок.

Как только он наполнился, прислужники скрылись, и жрец потянулся сделать первый глоток. Неожиданно его трон покачнулся, алая кровь запятнала мантию, почти сливаясь с ней цветом.

Жрец, испугавшись падения, которое при его увечье должно было выглядеть неподобающе сану нелепым, непроизвольно схватился за подлокотники, уронив кубок и нож. Священные атрибуты со звоном покатились но каменным ступеням, паломники застонали в ужасе — худшего предзнаменования не могло случиться.

Гаркванус попытался подхватить их, наклонившись вперед и неизбежное случилось — тучное искалеченное природой тело вывалилось из кресла, тяжело впечатываясь в ступени, скатилось вниз и застыло огромной грудой па берегу озера, получившего неожиданный приток — кровь из разбитой головы жреца широким потоком струилась к ртути, не смешиваясь с ней.

Мгновение тишины всколыхнулось страшными криками — дрогнул весь храм, изогнутые колонны купола падали, ломаясь на лету и плюща людей базальтовыми глыбами.

Те, кто еще недавно искренне стремился удовлетворить богов собственной жизнью, вдруг захотели жить с силой, доселе им неведомой. Отталкивая, топча друг друга они кинулись к выходу, по пути столкнув в озеро недвижное тело Гарквануса и даже не замедлив при этом бега, как будто смели камень, мешающий стремительному бегу.

Молодой мужчина, наклонив голову вперед, тащил на плечах тело отца, короткое и сухое, перекинув его через шею так, что голова и ноги старика бились о грудь сына. Руки того были заняты женщиной, с лица которой шершавый камень стянул лохмотьями кожу, оголив лобную кость.

Лишь удивительная сила этого человека давала ему возможность не только проталкиваться сквозь людское месиво, но и поддерживать близких.

Он молчал, и лишь при взгляде на обезображенное лицо жены страшные стоны вырывались из полуоткрытых, жадно ловящих воздух губ.

Снова что-то оглушительно хрупнуло, круглые стены покрылись трещинами, но ни одна из них не открывала пути наружу.

Камень сорвался сверху и острой гранью черкнул по спине старика, перерубая тело, так что обе части скользнули по груди сына, заливая его кровью, на миг задержались на теле жены и упали вниз.

Не понимая, что случилось, не желая верить собственным глазам и не в силах остановиться под давлением толпы, он ступил ногами в страшное месиво и вдруг рухнул, как будто неведомая сила, позволяющая сражаться, вдруг оставила его.

Два брата в окровавленных хламидах, поддерживая друг друга и крича от боли — у каждого была сломана нога — пытались выстоять в толпе, прыгая к выходу, но были смяты и растоптаны. И вдруг бежать стало некуда — передние остановились, уткнувшись в нагромождение камней, заваливших выход.

Срывая ногти и раздирая кожу пальцев, они пытались сдвинуть черные глыбы, но их придавливал к стене напор людей, не понимающих причины возникшей помехи.

Трещали ребра. Вой и крик рвались вверх, к луне, освободившейся от туч и отражавшей свой безжизненный лик в таком же мертвом ртутном озере.

Жрецы, пытавшиеся выбраться сквозь тайные боковые проходы, потерпели неудачу, ибо дрожащая гора осела по всей окружности. Снова охнуло, застонало каменное тело, и храм рухнул, проваливаясь верхушкой внутрь, заполняя все пространство собственными стенами, раздавливая, растирая, сплющивая людей. Затихло последнее рокотанье каменной громады, осыпались камни, разлетавшиеся по сторонам.

Огромное мрачное святилище превратилось в бесформенную груду на вершине горы.

Глава 2 Конан

День клонился к закату, когда уставший от утомительной дороги путник вошел в приграничный город, Батрея, расположенный на северо-востоке Офира.