Разрушенные (ЛП)

Мои мышцы напряглись. «Ты будешь свободен. Убьешь их всех. Заставишь их отдать тебе свободу, забрав их гребаные жизни».

Выпрямив спину, игнорируя вой ветра и кусачий мороз, я готовился к битве. Сегодня я выйду победителем. Заберу то, что было моим.

— Ты всегда был слабаком, Фокс. Надо выбить это сострадание из тебя.

Воспоминание пришло из ниоткуда, когда я уставился на горгулий, украшающих здание, так похожее на то, что я возвел дома.

— Ты больше ничей. Ты сирота, бродяга, неизвестный. Теперь мы твоя семья, твое убежище, твои хозяева. Никогда не забывай это.

Ряды окон, за которыми в клетках содержались новые и старые завербованные, светились в темноте. Мое сердце забилось сильнее от мысли, что они разрушили еще больше жизней, пока меня не было.

— Время работать, Фокс.

Я перевернулся, стиснув зубы из-за сломанной лучевой кости в левой руке. Я не мог вспомнить ничего.

Мой куратор рассмеялся.

— Пытаешься вспомнить, за что какой-то хрен поплатился прошлой ночью? Ты не вспомнишь, агент Фокс. Мы запрограммировали тебя забыть. Мы зомбировали тебя, у тебя кратковременная амнезия по завершению миссии. Таким образом, ты не сможешь подвергнуть риску нас или себя, если тебя поймают. Ты не сможешь лгать, если не помнишь.

Я обернул руки вокруг своей головы, пытаясь выжать воспоминания из своих мыслей. Я не мог идти на войну со сниженным вниманием. Мне нужно было оставаться с ясной головой и быть полностью Призраком.

Внезапное изображение Клары поглотило меня, почти поставив на колени. Ее невинный запах, ее умные глаза — все ушло.

— Роан, не ругайся с моей мамочкой. Она нуждается в тебе.

Мой желудок зарычал, перекликаясь с моим сердцем. Я был гребаном ублюдком, потому что покинул ее. Оставил ее, Хейзел, когда она так во мне нуждалась.

Я не мог дышать от мысли, что больше никогда не увижу Клару. Я никогда опять не смогу побороть стремление убить такую невинность, пока так же не полюблю ее больше жизни.

Хейзел заменила свою дочь, взяв меня в заложники. Ее слезы, ее горе заставляли сжиматься мое сердце, в то время как навязчивый звук ее страданий танцевал по ветру. Я ненавидел, что не был достаточно сильным мужчиной.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Моргнув, я отбросил их обеих из своих мыслей. Им не место здесь. Ничего другого не существовало кроме машины, которой я был, и кровопролития, которым я собирался заняться.

Сжав руки вместе, я сделал шаг из линии деревьев. Выставленный напоказ в очищенном от снега земляном рву вокруг дома, я забыл обо всем, кроме своей миссии. Я перестал быть Роаном. Я перестал быть человеком с разбитым сердцем из-за смерти маленькой девочки. Я перестал ненавидеть себя за то, что не был там для ее матери.

Для этой миссии я был безымянным.

Я был Кармой. Я был Судьбой.

Я побежал.

Мне преградили путь задняя дверь из железа, которую я помогал устанавливать и замок, что я сам создал. Обрывки одежды валялись на снегу, и следы крови уходили вдаль туда, где волки разодрали новобранцев, что не подошли.

Я почти ослеп на психологическом уровне, чтобы избежать еще большего ужаса, но остальные отключились. Ничего не могло дотянуться до них. Даже угроза смерти.

Подняв камень рядом с дверью, я со всей силы разбил петли. Я бы никогда не смог сломать замок, но петли были старыми и изношенными. Дерево раскололось и застонало, смешиваясь с воем ветра.

К тому времени, как дверь скрипнула, открывшись, мои руки были в крови, и я бесконтрольно дрожал от холода.

Я ворвался в место, из которого всегда пытался вырваться. Было темно, поздно и никого не было поблизости. Двигаясь, минуя ловушки и пытаясь избежать датчиков сигнализации, я направился глубже в Ад.

Я проник так дерзко и высокомерно, как они никогда даже не предполагали, что кто-то из своих придет покончить с ними. Они были настолько уверены в себе, полагая, что их человеческое оружие подчинено и верно им до конца.

Они ошибались.

Никто не хотел быть здесь.

Никто не хотел служить в чистилище.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».