Разрушенные (ЛП)

— Нет, не прекращу! Все что ты говоришь мне — пустяки. Секреты, которые основаны и держатся на скрытных мыслях, которые возвышаются над множеством полуправдивых доводов. Почему ты не можешь прикасаться ко мне, Фокс? Кто сделал тебя таким? Кто украл все основные права у тебя? — мои пальцы дрожали, когда я завела руку за спину и расстегнула бюстгальтер. Я застонала, когда материал зашуршал, лаская мои соски, прежде чем упасть на пол. Я никогда не чувствовала себя такой обнаженной и раскрепощенной. Раздеваясь для мужчины, который даже не хотел меня. Который не мог кончить в метре от меня без того чтобы не сжать челюсть и толкаться с убийственной яростью.

— Ты хочешь умереть? Вот чего ты пытаешься добиться? — зарычал Фокс. Его рука опустилась и обхватила себя между ног. — Ты хочешь этого так чертовски сильно, что готова умереть за это?

— Нет, я не готова умереть за это. Я думаю, что доказала это. — Мои глаза опустились туда, где я вонзила в него нож. — Я никогда не прощу тебя за боль, что ты причинил мне. Я никогда не забуду сумасшествие, что живет внутри тебя. Я с удовольствием убью тебя, если ты снова попытаешься что-то сделать мне, но мне нужна человеческая связь, Фокс. А ты не даешь ее мне. Ты должен покончить со своими проблемами. Забыть свое прошлое, чтобы ты мог касаться меня. Заняться со мной любовью.

Это раздражало тратить так много времени на кого-то, кому я так отчаянно пыталась помочь. Любой незначительный прогресс, которого мы добивались, был затянут обратно в его глубоко скрытые проблемы. Для кого-то, кто жил, чтобы спасать других — это надоедало, и я отказывалась продолжать мучиться.

Фокс фыркнул.

— Заняться любовью. Я даже не знаю, что это значит. Как я должен делать что-то, что я никогда не пойму?

«Я заставлю тебя понять».

Мои глаза распахнулись. Каким-то образом моя потребность помочь ему запуталась с желанием заставить его влюбиться в меня. Чтобы удержать его, так чтобы я всегда была здесь, чтобы вернуть его из темноты.

Не имело значения, что я добавляла себе больше проблем, чем поддержки, или что я не хотела, чтобы он находился рядом с Кларой. Это была глупая фантазия.

Это не останавливало мою кожу гореть от его рта или мою киску становиться влажной от его члена. Я хотела. Я хотела. Я хотела.

Тем не менее, он не подошел ко мне.

Слезы злости застилали мои глаза.

— Если ты не можешь дать мне то, что нужно, тогда эта сделка расторгнута. Я говорила тебе, что согласилась с твоими условиями не только из-за денег, но и потому что я хотела тебя. Ну, пыталась хотеть того, кто не может дать ничего взамен.

Мои пальцы опустились от моих затвердевших сосков к моей кнопке и молнии на штанах. Избавившись от шорт, я оттолкнула их со злостью — ничего чувственного или соблазнительного. Я была чертовски злой, и мне нужно было избавиться от безумной потребности в моей крови.

Фокс издал шум в задней части своего горла.

— Прекрати это. Со мной не безопасно. Надень свою одежду обратно и дай мне время собрать свое дерьмо вместе.

Я должна была прислушаться к его предупреждению. Я знала, как он был опасен. Но это не остановило меня. Я фыркнула:

— Я хочу увидеть тебя голым. Я хочу провести пальцами по всему твоему телу. Я хочу облизать твою грудь и проследить поцелуями путь до твоего живота. Я хочу…

Фокс замер. Все его тело напряглось.

— Если ты думаешь, что можешь прикоснуться ко мне, как делала, когда накладывала швы мне на ногу, забудь это. Мне было больно — эта же самая боль помогала разрушить меня, пока ты глупо касалась и провоцировала меня.

— Провоцировала? Ты называешь сосать, пока ты взрываешься под моим ртом — провоцировать? — мое тело вспыхнуло. — Ты хотел, чтобы я касалась тебя. Ты желал мой язык и тепло, которое я могла предложить твоей замерзшей душе. Ты позволил мне владеть тобой в этот момент.

— Я был чертовски слаб и глуп. — Проведя рукой по лицу, он зарычал: — Ты счастливица, что я достаточно контролировал себя, чтобы подчиниться. Но я покончил с тем, чтобы подчиняться кому-либо. Я хочу подчиняться самому себе. Я не хочу, чтобы ты говорила мне что делать. — Он ударил себя в грудь. — Никогда больше, ты слышишь меня! Никаких больше приказов. Я покончил с этим.

Его тон изменился с взбешенного до агрессивного, как у ребенка, который разговаривает с авторитетной фигурой. Он не говорил о нашей борьбе, он говорил об еще одной проблеме в нем. Что-то, что я никогда не пойму.

— Я не прошу твоей уступчивости. Мне не нужно, чтобы ты подчинялся. Ты был достаточно сильным, чтобы просить об удовольствии. Ты был тем, кто контролировал меня в теплице. Твои пальцы, твои прикосновения, ты поглощал меня. Ты можешь сделать это снова.

Его пыл для борьбы немного поумерился, и он опустил плечи.

— Я, — он отвел взгляд, прежде чем стиснул зубы. — Я не доверяю себе, чтобы попытаться снова. Не имеет значения, как сильно я хочу. — Его глаза были на моих обнаженных грудях. — Бл*дь, как я хочу.

Мое сердце трепетало на тонких крыльях. Он хотел меня. Он хотел того, что я делала.