Разрушенные (ЛП)

Отмахиваясь как неповрежденной, так и сломанной ногой, он все равно продолжал бороться. Он пытался сбросить руку Фокса, но это было бесполезно. Фокс использовал момент, чтобы заломить руку Эвереста за спину.

Толпа скандировала, когда Фокс откинулся назад, сжимая противника.

Мое сердце громко колотилось, вызывая приступ тошноты.

— Раздави его.

— Уничтожь его.

Фокс не обращал внимания, только сильнее душил противника, постоянно выкручивая его руку все дальше и дальше.

Когда его плечо было вывихнуто, Эверест издал слабый стон и, потеряв сознание, безвольной массой рухнул на пол.

В тот момент, когда противник отключился, Фокс поднялся на ноги и кивнул толпе. Вытирая кровь из носа, он нахмурился, обнаружив дыру на своей рубашке.

И тут я впервые заметила, что на протяжении всего боя он оставался полностью одетым. Он предпочел лучше испортить свою одежду, чем вести бой без рубашки.

Почему?

Фокс один раз махнул рукой толпе, ответом ему был рев признательности.

Этот мужчина был любимым, устрашающим или вызывающим ненависть, а может, все три пункта одновременно.

Я смотрела на него, и смесь интереса и страха вновь распространила мурашки по моей коже. Что-то говорило мне, что толпа не оказывала бы такого радушного приема, если бы они знали, что он прячет за этими бледными, почти бесцветными глазами. Во время боя он был бесчеловечным, сражаясь без мысли или жалости.

Вытирая лоб рукавом, Фокс прошел мимо рефери, покинув клетку и шумящую толпу.

— Обсидиан Фокс! Обсидиан.

Я не заботилась о триумфе победы, это же, казалось, не волновало и Фокса. Он двигался плавно, игнорируя всех. Люди сохраняли дистанцию, понимая, что они могут смотреть, но не трогать.

Когда он подошел ближе, меня снова наполнила волна беспокойства. Я не хотела находиться к нему так близко, не тогда, когда увидела, насколько он был опасным.

Настало время идти домой. Возвращаться в свою нормальную жизнь. К своей умирающей дочери.

Мысль ударила меня в самое сердце. Дерьмо, неужели воспоминания никогда не перестанут врываться?

Я повернулась, чтобы уходить. Мне нужно уйти прочь от этого всепоглощающего сумасшествия.

Толпа разошлась, и я медленно шла к рингу тайского бокса.

Четыре ступеньки, пять ступенек, перед тем, как чьи-то сильные пальцы впились мне в плечо, разворачивая.

Я подняла глаза, сдерживая на губах проклятья, но все мои слова испарились от потрясения.

Я была готова к небольшому шоку от его прикосновения, с оттенком новизны и нерешительности, но не была готова к электрическому разряду, пронесшемуся от его тела к моему, с содроганием, отозвавшимся у меня в груди.

Я широко раскрыла глаза и сглотнула, стараясь заставить свой мозг работать.

Фокс издал гортанный стон и крепко сжал пальцы. Он свирепо посмотрел на меня, и его вид говорил о том, что он готов меня убить.

— Кто ты?

Когда я не ответила, другой рукой он сильно ударил себя по лицу. Фокс нахмурился, в то время как выражение его лица было недовольным и яростным.

— Ты думала, что я не видел, как ты наблюдала? Твои глаза все время были прикованы ко мне. Ответь мне. Кто ты? — его глубокий, акцентированный голос заставил напрячься мои соски, а дрожь страха прошла по мне волной.

Мое самообладание наполнило меня показной смелостью.

— У меня нет привычки отвечать на такие грубые вопросы.

Фокс стиснул челюсть и сильнее сжал мою руку.

Всё, о чем я могла думать — бежать. Его глаза выглядели почти белыми от злости. Лицо блестело от покрывающего его пота, небольшая струйка крови стекала из носа и отдавала запахом металла. Шрам на его щеке кричал, что он был опасным мужчиной. Он был мужчиной, который жил, игнорируя правила и законы. Это был мужчина, которого боятся.

— У меня нет привычки касаться женщин, но все же, я это делаю, — он встряхнул меня, чтобы подчеркнуть свои слова. — Ответь мне. Кто ты, черт побери, и откуда ты взялась?

Я не могла двигаться, когда он наклонился ближе, и его глаза пронзили меня глубже, чем чей-либо взгляд. Я чувствовала себя обнаженной, беззащитной и практически в ловушке.

Вздернув подбородок, я злобно посмотрела на него.

— Отпусти меня.

Он так тряхнул головой, что взметнулись пряди его золотых волос, и задал вопрос:

— Что ты делала так близко к рингу? Девушки предназначены либо для того, чтобы ровно лежать на их гребаных спинах в приватных комнатах, либо смешиваться в толпе. — Его взгляд переместился с моего лица, рассматривая мое тело сверху вниз: — За исключением если ты не сотрудник, то шпион. Мое терпение на исходе, и я предлагаю тебе ответить на мой вопрос.

Когда он еще ближе дернул меня к себе, каждый страх и трудности в моей жизни показались мне несущественными. Тепло его тела наполнило меня потребностью и отвращением. Это был не мужчина. Это был хладнокровный убийца.