Разрушенный дворец

– Ты был единственным, кого зафиксировали камеры на входе в здание в тот вечер, когда погибла Брук Дэвидсон. Значит, у тебя была потенциальная возможность. Она была беременна…

– Но ребенок не мой, – возражаю я, – а папин.

– Да, однако ты тем не менее занимался с ней сексом, и Дина О’Халлоран даст показания. Это мотив. Твою ДНК обнаружили у нее под ногтями, вполне возможно, что она пыталась бороться с тобой. Перевязка на твоем боку была сделана позже тем же вечером. В твоем прошлом немало случаев физического насилия, в частности, когда на словах порочат репутацию близкой тебе женщины. У твоей семьи, позволь мне процитировать мисс Каррингтон, нет ни стыда ни совести. Не будет преувеличением сказать, что ты мог и убить, если чувствовал, что тебе угрожают. Это средства. Ну и, наконец, у тебя нет алиби.

Когда мне было четыре или пять, Гидеон столкнул меня в бассейн. Тогда я еще плохо умел плавать, что небезопасно, если живешь на берегу океана. Я спорил с мамой, потому что не хотел залезать в воду, и вот Гидеон поднял меня и бросил в бассейн. Вода накрыла меня с головой, попадая в уши. Я барахтался, как беспомощная глупая рыба на суше, и думал, что никогда не выберусь на поверхность. Я бы, наверное, так и вырос, боясь воды, если бы Гидеон не вытащил меня, а потом снова не бросил в бассейн, и так несколько раз, до тех пор пока я не усвоил, что вода не собирается убивать меня. Я по-прежнему помню свой страх и отчаяние.

То же самое, страх и отчаяние. Меня прошибает холодный пот, когда Гриер поднимает последнюю страницу.

– Это досудебное соглашение о сотрудничестве со стороной обвинения, – тихим голосом говорит он, словно понимая, как сильно я потрясен. – Мы с прокурором составили его сегодня утром. Ты признаешь себя виновным в убийстве по неосторожности. В таком случае обычно приговаривают к лишению свободы сроком на двадцать лет.

Я беспомощно сжимаю спинку стула.

– Но прокурор предложит десять лет. А если будешь хорошо себя вести, ни с кем не драться, ни с кем не пререкаться, то тебя могут выпустить и через пять.

В горле у меня пересохло, язык кажется слишком большим. Мне приходится силком выдавливать из себя каждое слово.

– А если я не признаю себя виновным?

– Около пятнадцати штатов в нашей стране отменили смертную казнь. – Гриер на мгновение умолкает. – Но Северная Каролина к ним не относится.

Глава 24

Элла

Мы со Стивом как раз закончили ужинать, когда мой телефон начинает вибрировать. Сообщение от Рида. Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы не схватить мобильник и тут же не прочитать эсэмэску, потому что Стив рядом. Он понятия не имеет о том, что я провела всю ночь с пятницы на субботу (и еще половину субботы) в постели с Ридом, и мне совсем не хочется, чтобы он о чем-то догадался.

– Не хочешь прочитать, что там? – убирая с колен салфетку, спрашивает Стив.

На его тарелке не осталось ни крошки. Прожив со Стивом неделю, я выяснила, что он тот еще обжора.

– Позже, – безразличным тоном отвечаю я. – Это, наверное, Вэл.

Он кивает.

– Приятная девушка.

По-моему, за все это время Стив и Вэл и десятью словами не обмолвились, но он приветствует нашу с ней дружбу, и это уже хорошо. Потому что, видит бог, мне хватает и того, что мой отец не одобряет Рида.

Я снова бросаю взгляд на телефон. Мне требуется сила воли.

Но я просто умираю как хочу знать, что в сообщении. Мы с Ридом не виделись сегодня в школе, даже во время перерыва на ланч. Он точно был там, потому что срок его отстранения от занятий истек, к тому же я мельком видела его утром на футбольном поле. Мне начинает казаться, что он избегает меня, вот только не пойму, почему. Когда я спросила об этом Истона, он лишь пожал плечами и сказал: «Плей-офф».

Как будто это объясняет, почему Рид не звонил и не писал мне с вечера субботы. Ясное дело, что команда сейчас сосредоточена только на том, чтобы выиграть чемпионат, но Рид никогда раньше не позволял футболу выходить на первое место в ущерб нашим отношениям.

Крошечная, неуверенная в себе часть меня гадает: не из-за секса ли это? Вдруг ему было не так хорошо, как мне? Но это не может быть правдой. Я знаю, когда нравлюсь парню, а в этот уик-энд Рид совсем не стеснялся своих чувств.

Значит, дело в чем-то другом. Иначе никак.

– Я могу пойти в свою комнату? – быстро спрашиваю я и тут же начинаю проклинать себя за нетерпение.

В последнее время у нас со Стивом все было… нормально. Он по-прежнему не хочет, чтобы я виделась с Ридом, но зато счастлив, что я стала членом группы поддержки, и с тех пор, как я вернулась из Гибсона, ведет себя очень мило. Я не хочу ставить под угрозу установившееся между нами, пока еще такое хрупкое, доверие и нечаянно раскрыть свой обман насчет Рида.

– Домашняя работа? – с усмешкой спрашивает он.

– Просто уйма, – вру я. – И все нужно сделать к завтрашнему дню.

– Хорошо, иди, занимайся. Если вдруг понадоблюсь, я наверху.

Уходя из гостиной, я изо всех сил стараюсь держаться невозмутимо. Но, оказавшись в коридоре, молнией бросаюсь в свою комнату и там сразу же читаю сообщение.