Разрушитель клинка

Шум отвлек Таристана, но ненадолго. Корэйн отбросила свой нож и перекатилась, застав дядю врасплох. Он взмахнул Веретенным клинком, но промахнулся, неправильно оценив ее скорость. Отвечая ему, она взмахнула предплечьем и ударила его по лицу, как учила Сораса. Драконьи когти скользнули по коже, стальные шипы оставили длинную рану на щеке. Таристан вскрикнул и ошеломленно отпрыгнул назад, продолжая сжимать Веретенный клинок.

Исходивший от него жар был настолько сильным, будто он сам был охвачен огнем. Вся чернота ушла из его глаз, сменившись багровым кроваво-красным цветом. Он осторожно коснулся своего лица, почувствовав, как из разорванной плоти вдруг хлынула кровь. Его глаза расширились, страх и растерянность отразились на лице.

Корэйн ухмыльнулась и подняла свои Драконьи когти. Со стальных шипов капала красная кровь.

– Ты неуязвим для многих оружий, – сказала она, над ее головой закружилась метель. – Но не для всех.

Корэйн вспомнила старую ведьму на палубе корабля, как она произносила заклинания над Драконьими когтями, используя свои травы и старые кости. Что бы она ни делала тогда, много недель назад, похоже, это сработало.

«Джидийское благословение. Магия костей».

«Вера Айбала. Эхо богов».

«Сила Вальтик. Дар Айсадере».

Армия достигла углов двора. Древние, джидийцы и трекийцы приближались, их мечи, стрелы и щиты сверкали, готовые к бою. Они пробивались сквозь десятки живых мертвецов, проходя через них, как горячий нож проходит сквозь масло. Корэйн не разрешала себе надеяться, но все равно почувствовала облегчение.

Им удалось выиграть время.

– Задержать их! – прорычал Таристан, сжимая кровоточащее лицо.

Гончие за его спиной спрыгнули с крыш и устремились во двор, чтобы присоединиться к схватке. Их пламя быстро распространялось, поджигая сухую траву между могилами. Огонь переходил и на мертвецов, их одежда загоралась.

Спотыкаясь, Ронин попятился вперед, его пальцы дрожали. Разгорающийся огонь отражался в его глазах, из-за чего они стали казаться такими же красными, как и его одеяния.

– Нет…

Лежавший на земле Дом резко рванул вверх и сбросил удерживающих его живых трупов, издав нечеловечески громкий рев. Он схватил свой меч и стремительно взмахнул им, несколькими точными ударами клинка освободив остальных.

Корэйн бросилась к ним, однако кто-то схватил ее за воротник и отбросил глубже в сад роз. Она сильно ударилась о землю, ее голова закружилась от столкновения, и, борясь с головокружением, она попыталась встать на ноги. Она слышала зовущие ее голоса, но их затмила чья-то фигура, белая рука потянулась к ее плечу.

Она отпрянула, но Таристан схватился не за нее.

Ее Веретенный клинок с резким звуком выскользнул из ножен, являя свою сталь горящему вокруг миру с пышно цветущими розами. Пальцы Таристана обхватили рукоять, белый цвет контрастировал с цветом кожи. Взглянув на тонкое, как Веретено, острие клинка, Корэйн увидела смерть. Не раздумывая, она потянулась за ним, но упала на траву, ее голова продолжала кружиться.

Когда ее зрение прояснилось, она увидела злобную улыбку Таристана, в каждой руке он держал по клинку. Позади него горело Веретено, чей золотистый свет отражался в мечах. Хотя клинок Корэйн и был идентичен собственному клинку дяди, в его руках он будто выглядел иначе. Казалось, драгоценные камни пульсировали, отражая собственный гнев и печаль девушки.

– Не дел… – услышала она собственный крик, когда Таристан поднял Веретенной клинок.

«Почувствую ли я удар?» – гадала она, готовясь к жалящему прикосновению стали к шее.

Вместо этого дядя резко опустил меч на скамью.

Лезвие раскололо камень надвое.

А вместе с ним разбился и Веретенный клинок, куски стали разлетелись по саду.

Корэйн почувствовала, как каждый из них пронзил ее быстро бьющееся сердце.

Несмотря на битву, развернувшуюся между могил, несмотря на то что Дом и Соратники пробивались к ней, несмотря на ад, дым и метель – мир Корэйн рухнул. Все вокруг будто замедлилось, звуки затихли. Она ничего не слышала, ничего не чувствовала. Проползя по грязи, она нащупала обломки своего Веретенного клинка.

Сапог опустился ей на руку, и мир снова стал прежним, звуки и ощущения вернулись. Корэйн вскрикнула от боли и перекатилась на спину.

– Итак, на чем мы остановились? – спросил Таристан, бросая сломанную рукоять в куст роз. Свет камней потускнел и исчез, меч Кортаэля превратился в лежащие в грязи обломки.

«Как и мой отец, – сжимая руку, подумала Корэйн. – Разбитый и уничтоженный».

Тень Таристана упала на нее, и она отпрянула. Затуманенным взором она взглянула на своего дядю и подняла свои Драконьи когти, наручи – ее единственное оружие против превратившегося в монстра человека. Он с легкостью отбил их и схватил ее за воротник туники, потащив через сад.

Корэйн пыталась бороться, однако дядя был намного сильнее. Никакие удары не могли ослабить его хватку, даже когда из-под ее наручей полилась кровь.