Разрушитель

— Вот это. Мечта. Ее собственный дом. Общественное признание. Респектабельность. Именно поэтому я и знаю, что у нее не было никакого романа. Она ни за что на свете не стала бы рисковать всем этим.

Еще одно проявление наивности? Гелбрайт старался понять.

— Возможно, она не понимала, что есть риск? — произнес он бесстрастно. — Ведь из ваших слов следует, что вы почти не бываете здесь. Она легко могла завести роман, а вы ничего бы не узнали.

Самнер покачал головой:

— Вы не понимаете. — Он вздохнул. — Это не было страхом, что я могу узнать, — это бы ее не остановило. Она обводила меня вокруг своего крошечного пальчика с первого момента нашей встречи. — От кривой улыбки его губы стали тонкими. — Моя жена была старомодной пуританкой. Это был страх перед другими людьми, которые могли узнать, что определяет ее жизнь. Имела значение только респектабельность.

Инспектору не терпелось спросить, любил ли он когда-нибудь свою вторую половину, но он решил пока промолчать. Какой бы ответ Самнер ни дал, он все равно не поверит ему. Инспектор почувствовал неприязнь к Уильяму, как и Сэнди Гриффитс, но не мог решить, было ли это просто антипатией или отвращением, вызванным подозрением, что Уильям убил свою жену.

Следующим местом, куда планировал съездить Гелбрайт, был Олд-Конвент, Осборн-Кресчент в Чичестере, где в квартире № 2 в охраняемом доме жила миссис Самнер-старшая. Совершенно очевидно, что когда-то этот дом был школой, а сейчас его перепланировали в дюжину небольших квартир. Перед тем как войти, он внимательно посмотрел через дорогу на солидные прямоугольные одноквартирные дома 1930-х годов на другой стороне, тщетно пытаясь догадаться, какой из них принадлежал Самнерам, до того как был продан ради приобретения коттеджа Лангтон. Унылая безликость однотипных строений вызвала у инспектора глубокое сочувствие к страстному стремлению Кейт уехать отсюда.

Анжела Самнер удивила его. Она оказалась не такой, как он ожидал увидеть. Гелбрайт представлял себе авторитарную старую особу с реакционными взглядами, а вместо этого увидел отважную, крепкую женщину, прикованную к инвалидной коляске ревматоидным артритом. В ее глазах светился здоровый юмор. Она велела ему положить свое удостоверение в почтовый ящик и только тогда разрешила войти. Затем пригласила инспектора последовать за ее электрическим креслом по коридору в гостиную.

— Полагаю, ты присвоил Уильяму третью степень, — усмехнулась она, — а теперь ждешь, чтобы я либо подтвердила то, что он рассказал тебе, либо нет.

— А вы разговаривали с ним? — улыбнулся в ответ Гелбрайт.

Она кивнула, указывая на стул.

— Он звонил мне вчера вечером. Сказать, что Кейт умерла.

Инспектор сел на стул.

— Самнер рассказал, как она умерла?

Пожилая дама кивнула.

— Это потрясло меня, хотя, если честно, я догадывалась, что должно произойти что-то ужасное, в ту минуту, как только увидела фотографию Ханны по телевизору. Кейт никогда бы не оставила ребенка одного. Она души в ней не чаяла.

— Почему не позвонили в полицию, узнав Ханну по фотографии? — с любопытством спросил он. — Почему попросили Уильяма сделать это?

Она вздохнула.

— Потому что я все время повторяла себе: «Это не может быть Ханна». Я имею в виду, она так не похожа на ребенка, который может бродить по незнакомому городу один-одинешенек, и мне совсем не хотелось причинять беспокойство, если нет причины. Я звонила и звонила в коттедж Лангтон, но только когда вчера утром стало ясно, что никто и не собирается отвечать, я позвонила секретарю Уильяма, и она сказала мне, где он находится.

— Какое же беспокойство вы могли причинить?

Женщина долго не отвечала.

— Просто представим себе, что Кейт не поверила бы в искренность моих намерений, если бы я допустила случайную ошибку. Понимаешь, я не видела Ханну с тех пор, как они уехали год назад, поэтому я и не была уверена на сто процентов, что права. В этом возрасте дети так быстро меняются…

Ответ неточный, но Гелбрайт старался пока не обращать внимания на подобные нестыковки.

— Итак, вы не знали, что Уильям уехал в Ливерпуль?

— А почему я должна знать? Я не ожидаю, что он будет постоянно докладывать мне, где находится. Один раз в неделю он звонит, иногда заезжает на обратном пути в Лимингтон, но мы не следим друг за другом.

— Это совсем другое дело, так ведь? Вы жили в одном доме до его женитьбы?

Она рассмеялась:

— И ты думаешь, будто я знала, чем он занимается? Очевидно, у тебя нет взрослых детей, инспектор. Не имеет значения, живут они с тобой или нет. Все равно ты не можешь их контролировать.

— У меня две девочки, одной семь, а другой пять лет, у них уже такая бурная общественная жизнь, какая вряд ли была у меня когда-нибудь. Будет еще хуже, да?