Разрушительная игра

Мы погрузились в уютную тишину – я рисовал, а Бриджит смотрела на меня с мягким, сонным видом.

Я давно не чувствовал себя таким расслабленным, несмотря на повышенную бдительность из-за возможного проникновения в гостевой дом. Я обновил систему безопасности и добавил скрытые камеры, которые подключались к моему телефону. Ничего необычного пока не произошло, так что шла игра на выжидание.

А пока я наслаждался редкими мгновениями наедине с Бриджит, когда мы могли не беспокоиться, что нас застукают.

– Ты показывал кому-нибудь свои рисунки? – спросила она через некоторое время. Подкрался закат, и золотистый вечерний свет окутал ее потусторонним сиянием.

– Показываю тебе.

– Кроме меня.

– Не-а.

Даже Кристиан не видел моих набросков, хотя знал, что они существуют. Так же было и с терапевтом.

Бриджит подняла голову, приоткрыв от удивления рот:

– Значит, я…

– Первый человек, кому я показал? Ага.

Я сосредоточился на наброске, но почувствовал тяжесть ее взгляда.

– Мистер Ларсен.

– Да? – протянул я, уловив в ее голосе чувственную нотку.

– Иди сюда.

– Ты мной командуешь?

Бриджит снова ухмыльнулась:

– Может быть. У меня проблемы, и нужна твоя помощь.

Я со вздохом отложил карандаш:

– Проблемы не у тебя. Проблема – ты.

Я подошел к дивану, и она взвизгнула, когда я поднял ее и посадил к себе на колени. Мой член прижался к ее киске – нас разделяла лишь ткань моих трусов.

– Я здесь. Что теперь?

– Теперь… – Она приподнялась, чтобы стянуть с меня трусы. – Помоги мне. Я немного напряжена.

Я шумно выдохнул, когда она опустилась на мой член.

– Ты ненасытна.

Столь царственная на публике, Бриджит оказалась настоящим фейерверком в спальне. Или в гостиной, или в душевой, или на кухне.

Ее улыбка стала шире.

– Тебе это нравится.

Мой смешок превратился в стон, когда она вошла в идеальный ритм.

– Ага, принцесса. Нравится.

Я наблюдал за ней, наслаждаясь видом покрасневшего от возбуждения лица почти так же сильно, как сжимающей меня вагиной.

Через полчаса, когда мы оба запыхались и насытились, я обнял ее, устроившись на диване. Мои любимые мгновения с Бриджит – спокойные моменты, когда мы могли просто побыть вместе. У нас их было не так много.

– Откуда он? – Она провела пальцами по шраму на моей брови. – Ты никогда не рассказывал.

– Ударился об стол. – Я рассеянно погладил руку Бриджит. – Мать разозлилась и меня ударила. Я упал. Повезло, что не попало в глаз, иначе тебе пришлось бы трахаться с подобием пирата.

Бриджит не улыбнулась моей неудачной попытке пошутить. Она снова провела пальцами по шраму, а потом прижалась к нему губами и нежно поцеловала, как делала со шрамами на моей спине в Коста-Рике.

Я закрыл глаза, грудь сдавило тяжестью.

Я говорил с Бриджит о матери больше, чем с кем-либо другим, включая психотерапевта. Было уже проще, но Бриджит умела облегчить даже самые тяжелые моменты.

Расслабить. Разговорить. Рассмешить. Эти простые вещи помогали мне снова почувствовать себя человеком.

– Ты никогда не думал найти отца? – спросила она.

– Думал? Ага. Действовал? Нет. – При желании я мог выследить отца хоть завтра. Кристиан не раз говорил, что ему достаточно нажать на пару кнопок, чтобы откопать эту информацию, но меня она не интересовала. – Мне не интересно с ним встречаться. Если бы я это сделал, меня, вероятно, арестовали бы за убийство.

Мой отец был куском дерьма, и для меня его не существовало. Мужчина, способный бросить женщину на произвол судьбы, не заслуживал признания.

Я мечтал о семье, но лучше буду есть гвозди, чем тратить силы на его поиски.

– Невероятно, как родители формируют нашу жизнь, – сказала Бриджит. – Своим выбором, воспоминаниями, наследием.

В ее глазах промелькнула печаль, и я понял: она думает о своих родителях. Мать умерла при родах, отец – всего несколько лет спустя, и ей пришлось горевать в детстве под прицелом миллионов глаз.

Я вспомнил фотографию, на которой маленькая Бриджит идет за гробом отца, скривив лицо в явной попытке сдержать слезы, и подумал – хоть у меня и дерьмовая семья, я хотя бы мог плакать на похоронах родителей.

– Думаю, одна из причин, по которой я так боюсь стать королевой, – страх не соответствовать наследию матери. Разочаровать ее. – Бриджит задумчиво уставилась в потолок. – Я не знала ее лично, но читала и смотрела все интервью, которые могла раздобыть. Домашние видео, истории сотрудников и моей семьи… Она была идеальной принцессой, дочерью и матерью. Из нее вышла бы отличная королева. Лучше, чем я. Но я ее убила. – Ее голос сорвался, и я каким-то образом догадался: она произнесла эти слова впервые.

Мое сердце пронзила глубокая боль, которая лишь усилилась, когда я увидел в ее глазах непролитые слезы.

Я выпрямился и обхватил руками ее лицо.

– Бриджит, ты не убивала свою мать, – яростно сказал я. – Понимаешь? Ты была младенцем. Ты не виновата в том, что родилась.

– Они меня не планировали. – По ее щеке скатилась слеза. – Беременность произошло случайно. Если бы не я, она была бы жива, стала бы королевой и всем было бы лучше.