Разрушительная любовь

– Та еще дрянь. Каждый день я переживаю тот день заново. Иногда я задаюсь вопросом, мог ли я их спасти, даже хотя был просто ребенком. Раньше я злился на несправедливость, но потом понял – всем плевать. Нет никакой высшей сущности, никто не слушает мои крики. Есть только жизнь и удача, и иногда они обе от тебя отворачиваются.

Мои глаза защипало от слез. Я напрочь позабыла про посуду; слишком болело сердце.

Я сделала шаг к Алексу, который наблюдал за мной с напряженным видом.

– Иногда, но не всегда.

Из гостиной слышалась тихая болтовня других гостей, но они словно были в миллионах световых лет от нас. Здесь, на кухне, мы с Алексом погрузились в собственный мир.

– Алекс, тебя ждет нечто прекрасное. Не знаю, завтра или через несколько лет, но я надеюсь, это возродит твою веру в жизнь. Ты заслуживаешь всей красоты и света этого мира.

Я говорила абсолютно серьезно. Под ледяной оболочкой он был человеком, как и все остальные, и его разбитое сердце разбивало мое во сто крат сильнее.

– Ну вот, ты опять меня романтизируешь. – Когда я сделала еще один шаг, Алекс не двинулся с места, но его глаза горели от напряжения. – Солнце, слишком поздно. Я уничтожаю всю красоту, приходящую в мою жизнь.

– Не верю. И я тебя не романтизировала. А вот сейчас – да.

Быстро, чтобы не успеть передумать, я поднялась на цыпочки и поцеловала его.

Касание было мягким и мимолетным, но произведенный эффект приравнивался к поцелую взасос. По коже побежали искры, и в животе разлилось тепло. Я задрожала, в ушах зашумело от подскочившего пульса. Губы Алекса оказались упругими и прохладными, со вкусом специй и «Красного бархата» – мне захотелось обнять его и прижимать к себе, пока он весь не окажется внутри.

Алекс замер, его грудь ходила ходуном под моим осторожным прикосновением. Я прижала ладонь сильнее и провела языком по его губам, желая проникнуть внутрь…

Я ахнула, когда Алекс прижал меня к себе и углубил поцелуй. Он схватил меня за волосы и потянул, заставляя выгнуть спину, пока его язык орудовал у меня во рту.

– Не та романтика, что ты представляла, да? – прорычал он, сжимая меня с такой силой, что на глазах выступили слезы. Он развернулся и вдавил меня в столешницу, а другой рукой поднял мою ногу к себе на бедро. Я почувствовала его мощную эрекцию и бесстыдно застонала, отчаянно желая проникновения.

– Солнце, скажи мне остановиться.

– Нет.

Остановиться? Да меня не оттащит табун диких лошадей.

Я засунула руку ему под рубашку – моим пальцам не терпелось исследовать гладкую кожу и крепкие мускулы. Все тело пульсировало от страсти, а риск оказаться застигнутыми врасплох только повышал возбуждение. Наш поцелуй казался чем-то гораздо более запретным. Опасным.

Алекс застонал. Его губы вновь соединились с моими, и поцелуй стал яростным. Жаждущим. Голодным. Он безжалостно захватывал мои чувства, горячие и жадные прикосновения словно выжигали на коже клеймо, и я сдавалась без малейшего сопротивления.

Я уже собиралась расстегнуть его ремень, когда он резко отпрянул, и я качнулась вперед, растерявшись от внезапной потери контакта. Внутри все ныло, моими твердыми сосками можно было резать бриллианты, а кожа покрывалась мурашками от малейшего дуновения воздуха. Но когда туман возбуждения спал, я увидела мрачный взгляд Алекса.

– Черт, – он провел рукой по лицу с крайне рассерженным видом, способным напугать любого. – Черт, черт, черт.

– Алекс…

– Нет. Какого черта? – выпалил он. – Ты думала, мы потрахаемся на кухне, пока твои друзья убираются в соседней комнате?

К моим щекам прилила краска.

– Если дело в Джоше…

– Не в Джоше, – Алекс сжал переносицу и медленно, сдержанно выдохнул. – Не только.

– Тогда в чем?

Он хотел меня. Я это знала и чувствовала, и речь не только об огромной выпуклости, натянувшей его штаны. Да, если Джош узнает о случившемся, он попытается прикончить нас обоих, но он не сможет злиться вечно. Кроме того, он не вернется в Вашингтон до Рождества. У нас было время.

– Во мне. И в тебе. В нас. Это не сработает, – Алекс помрачнел еще сильнее. – Какие бы фантазии ни бурлили в твоей хорошенькой головке, избавься от них. Поцелуй был ошибкой. Этого никогда не повторится.

Мне захотелось умереть от ужаса. Я даже не знала, что хуже – полный отказ от поцелуя или согласие, но с такими словами потом. Я хотела возразить, но запас дерзости на вечер закончился. Мне было очень нелегко решиться поцеловать его первой, а набрасываться на парня несколько раз подряд – попросту унизительно.

– Ладно, – я опустила в раковину тарелку и принялась оттирать ее, не в силах посмотреть ему в глаза. Лицу было так жарко, что казалось, я вот-вот взорвусь. – Поняла. Считай, ничего не произошло.

– Хорошо, – ответил Алекс без ожидаемого энтузиазма.

Дальше мы работали в тишине, не считая звона фарфора.

– Я пытаюсь спасти тебя, Ава, – внезапно сказал он, когда мы закончили с посудой, и я приготовилась к бегству.

– От чего?

Я отказывалась поднять глаза, но видела его боковым зрением.

– От себя.

Я не ответила – как сказать мужчине, намеренному меня спасать, что я не хочу быть спасенной?

Глава 20