Разрушительная любовь

Я так сильно стиснула зубы, что заболела челюсть. Опустив голову, я отчаянно пыталась добраться до теплой безопасности квартиры. В конце концов Алекс замолчал и просто пошел со мной рядом, заставляя всех обходить меня стороной одним своим грозным видом.

По ощущениям, прошла целая вечность, когда мы добрались до моего дома. Не глядя на Алекса, я достала из сумки ключ и вставила в замок. Мое лицо промокло насквозь – от дождя или от слез, точно не знаю.

Алекс не пошел за мной в подъезд, но я почувствовала его жаркий взгляд, когда проскакивала внутрь.

Не смотри. Не смотри.

Наполовину поднявшись по лестнице, я сдалась и обернулась. Через окошко над дверью хорошо просматривался тротуар – промокший до нитки Алекс по-прежнему стоял у входа. Рубашка облегала накачанный торс, а светло-каштановые волосы прилипли ко лбу, почти почернев от дождя. Он медленно поднял глаза, пока они не встретились через стекло с моими, и я увидела в его взгляде боль и решимость.

И хотя нас разделяли стекло, металл и добрая дюжина футов, он излучал магнетическое притяжение, почти убедившее меня открыть дверь и затащить его с холодной улицы внутрь.

Почти.

Я заставила себя отвернуться и забежать по оставшимся ступеням в квартиру, пока глупое мягкое сердце не навлекло на меня новую беду. Даже когда я переоделась и, дрожа, отправилась в душ, его соблазнительный шепот ласкал мои уши, призывая сдаться.

Пригласи его войти. Снаружи холодно и темно… А вдруг он заболеет? Его ограбят? Ранят?

– Нет, – сказала я вслух, до красноты натирая кожу. – Алекс Волков не станет жертвой. Он – охотник.

В голове возникла картина, как он с несчастным видом стоит под дождем, и я замешкалась, но потом принялась тереть кожу еще сильнее. Я не заставляла его меня преследовать или стоять на улице. Если он простудится или переохладится, будет виноват сам.

Я выключила воду дрожащими руками.

Следующие несколько часов я ела лапшу быстрого приготовления и пыталась ретушировать фотографии, но в конце концов сдалась. Сосредоточиться не получалось, и глаза горели от слез. Мне просто хотелось притвориться, что этого дня никогда не было.

Я решила лечь спать пораньше и забралась в постель, сопротивляясь желанию выглянуть в окно. Прошло несколько часов. Вряд ли Алекс все еще там.

Глава 42

Ава

Алекс выполнил свою угрозу-обещание и приходил каждый день. Он ждал меня по утрам, когда я уходила на учебу – чаще всего с моими любимыми ванильным латте и черничным пирожком. Он провожал меня домой после семинаров. Когда я проводила время с другими людьми или исследовала город по выходным, он был менее заметен, но все равно оставался рядом. Я чувствовала его присутствие, даже если его не видела.

Я никогда не думала, что Алекс Волков станет моим преследователем, но вот пожалуйста.

Кроме того, каждый день приходили подарки. Горы подарков.

К концу первой недели моя квартира стала напоминать оранжерею. Я отдала все в ближайшую больницу – розы всех цветов и оттенков, яркие сиреневые орхидеи и трепетные белые лилии, бодрые подсолнухи и нежные пионы.

К концу второй недели моя коллекция драгоценностей заставила бы позеленеть от зависти саму герцогиню Кембриджскую, – по крайней мере, пока я не сдала их в ломбард. От суммы, полученной за горсть бриллиантовых серег, сапфировых браслетов и рубиновых ожерелий, у меня заслезились глаза, но я отдала большую часть денег на благотворительность, оставив немного себе на расходы. Лондон – недешевый город, а стипендия была не слишком роскошной.

К концу третьей недели меня по колено завалило гурманским шоколадом, подарочными корзинами и авторскими десертами.

Меня не интересовали модные украшения или цветы, и я не придавала значения подобным подаркам. Но некоторые мелочи разрывали сердце на части – капкейки «Красный бархат» с надписью «Прости»; редкий винтажный японский фотоаппарат, который я искала много лет, но никак не могла найти в продаже; наша с Алексом фотография с осеннего фестиваля в рамке. Я не знала, что он сохранил снимок из фотобудки.

А зачем мне фотографии?

Для воспоминаний. Чтобы помнить людей и события?

Для этого мне фотографии не нужны.

К концу четвертой недели мне хотелось одновременно рвать на себе волосы от расстройства и таять, как песочный замок во время прилива.

– Нам нужно поговорить, – сказала я в пятницу днем после семинара по осветительной технике. Алекс поджидал меня снаружи, возле фонарного столба, невыносимо привлекательный в джинсах и белой футболке. Его глаза были скрыты за «авиаторами», но пристальный взгляд прожигал стекла очков, распаляя мое тело.

Проходившие мимо школьницы засмотрелись на него, хихикая и перешептываясь.

– Он великолепен, – пропищала одна из них, думая, что ее уже не слышно.

Она ошиблась.