Разрушительница пирамид

– Мы с ней пару раз сюда приезжали. Уж очень ей на природу хотелось. А я не против. На природу так на природу. Хотя у меня возле дома, считай, та же природа. Где ключ лежит, Любаша видела, но чтобы она сюда одна поперлась…

– Так, может, не одна.

– С Кавериным, что ли? А ему на хрена сюда тащиться? Он мужик свободный, может и в городе с кем угодно трахаться в свое удовольствие.

– Ты вроде говорила, что мужика на фотке не узнала? – съязвил Савва.

– Ладно, не придирайся. Она просила о Каверине помалкивать, в смысле, тебе не рассказывать.

– И где их черт свел?

– Так мы это… в казино ходили. У него же казино в городе, типа нелегальное, правда, о нем все, кому надо, знают. Не только менты, но и прокурор. Я, кстати, нашего ментовского начальника там однажды встретила. В зале для випов. Наверное, решил поближе ознакомиться с игорным бизнесом, чтобы знать, как с ним лучше бороться. Короче, мы пошли, чтобы немного развеяться. По весне это было, авитаминоз и все такое… Организму чего-то требовалось. У Любаши несчастная любовь, у меня вообще никакой… Пришли, шампусика бухнули, сели в рулетку играть. Мужики вокруг выглядят паршивенько, глаза горят, рученьки дрожат, не до любви им, ясное дело. И тут Каверин. Мама дорогая, прошел как флагманский корабль. Я решила с ним поближе познакомиться – а ну как повезет?

– Повезло?

– Не очень. Любаша тут же на него запала, а я, знаешь ли, у подруги последнее не отнимаю. Да и не особо хотелось, если честно. Большого и светлого чувства от вас хрен дождешься, а просто трахаться мне давно не в кайф. Твой дед-стервец всю охоту отбил, ни дна ему, ни покрышки.

– Непременно передам, – кивнул Савва. – Дальше что?

– Что-что, еще шампусика навернули да и поехали. Я – домой, а они куда – не знаю. Любаша мне башку оторвет, но скажу как есть: она в него втюрилась. Ты ж ее знаешь, она из тех баб, кому без мужиков жизнь не мила. Ну, и завязался у них роман.

– Так может, у Каверина стоит спросить, куда Любаша делась? – сказал Савва.

– Спрашивала. Хотя они уже разбежались. Он мне сказал, недели две не виделись. Думаю, чистая правда, потому что как раз тогда Любаша прибегала и на судьбу жаловалась. Прям неистовствовала: Каверин ее бросил. Знамо дело, на что она ему? И то долго продержалась. Я-то думала, поутру сбежит, а он ничего, появлялся время от времени. Я краем уха слышала, девица у него появилась. Он с ней по театрам шлялся и прочим малопривычным для себя местам. О чем это говорит? Либо влюбился, либо жениться собрался на больших деньгах. Короче, все серьезно. Но Любаше я, само собой, об этом ничего не сказала. Она валерьянку пила и жаловалась на венец безбрачия. А потом пропала. Савва, не скажу, что она в Каверина втюрилась так, как в тебя. И рядом не стояло. Но ведь подруга у меня дура дурой, и с мужиками ей и вправду не везет. Вот и боюсь… Помнишь, что она вытворяла, когда ясно стало: ты мимо прошмыгнул, и хрен ухватишь?

– Помню, – фыркнул он. – Будь проклят тот день и час… Ладно, пойду с Юрой побеседую.

Он вышел. Пелагея взяла бутылку с шампанским и понюхала.

– Выдохлось. А жаль. Не худо бы нервишки успокоить. Слышь, как там тебя, намотай на ус: все мужики – гады, а кто не гад, тот сволочь.

– Какое оригинальное суждение, – заметила я.

– Чего б понимала…

– Того. У меня предки развелись, теперь только и слышу про гадов-мужиков.

– Так у мамаши вроде этот… малахольный.

– Максик – не мужчина, он просто спасает маму.

– Да? Интересно. Может, и меня спасет?

– Может. Вы с ним поговорите, он всех готов заключить в объятия, ибо все люди братья. Ну и сестры, конечно.

– Ясно. Ты за мамулей приглядывай, как бы с братской любовью без квартиры не остаться.

Разговор пришлось прервать – вернулся Савва.

– Юра сказал, что был здесь на прошлой неделе, но, думаю, врет.

– А видеокамеры здесь есть? – спросила я.

– На хрена здесь камеры? – удивилась Пелагея. – И Юры за глаза. Вообще-то дом на охране. Из райцентра менты приедут минут за пятнадцать. Да и влезть могут разве что местные, а Юра у них в уважухе, оттого и держу этого алкаша.

– Ну что ж, не зря приехали, – направляясь к выходу, сказал Савва. – Узнал массу интересного.

– Только Любаше не говори, – заныла Пелагея. – Я же клялась, что тебе ни слова.

Юра увлеченно стриг кусты во дворе, пошатываясь то ли от энтузиазма, то ли от выпитого.

– Ну как, все в порядке? – спросил с улыбкой.

– Подруга моя здесь была, – доверительно сообщила ему Пелагея. – И запропастилась куда-то. Считай, неделю ее никто не видел, и телефон молчит.

– Вона как… – нахмурился Юра. – Я тут никого не приметил. В дом, само собой, не входил, а в остальном у меня порядок. Можете убедиться.

– Убедилась уже, – буркнула Пелагея и пошла к машине.

Мы уехали, Юра остался, но чувствовалось, что здесь тоже не задержится.

– Я бы эту дуру своими руками придушила! – возмущалась Полина Сергеевна. – Вот ей-богу. Заказать свои похороны и смыться, а вы тут думайте, что хотите.