Разрыв. Этот длинный, длинный день

Теперь, что касается моего, так называемого, волюнтаризма. Да, признаюсь. Мое покаяние не было запланировано. Это чистой воды экспромт. Но я об этом нисколько не жалею. Как не жалею и о данном мной обещании опубликовать данные об истинном финансовом положении членов Высшего Военного Совета. Кто-то из вас может сказать, что де революцию не делают в белых перчатках. Да, согласен. Но и не преступают к этому делу, не помыв рук. Я ведь видел, как многие из вас опускали глаза, согласные в душе с нашим Инженером, что я неправильно поступил, обещая обнародовать ваши "захоронки" на черный день. Мы сейчас с вами все похожи на хирурга, у которого на столе лежит тяжело больной человек - Россия, нуждающийся в срочной операции. Об этом нам только что, но иными словами поведал Посланник. Операция проводится буквально на ходу и в условиях мало пригодных к этому. Для этого надо, чтобы время и обстановка были спокойными, а не как сейчас. Мы не являемся высококлассными хирургами, но других нет. И мы не можем обеспечить стерильность при проведении операции. Но руки-то хотя бы мы можем помыть под рукомойником, прежде чем начнем вскрывать ему брюшную полость?! Иначе и ему в рану грязь занесем, от которой он непременно умрет, и свою репутацию, которая и так не слишком пока велика - вконец загубим. Я не могу никого заставить собственноручно опубликовать данные об истинном финансовом положении каждого из вас, господа-товарищи, в конце концов, это ваше личное дело. И дело вашей совести, у кого она осталась. Но пропуском в Высший Военный Совет будет именно добровольная декларация имущества абитуриента. И я от своей позиции не отступлю. Можете застрелить меня прямо здесь. А за истинностью поданных сведений проследит Николай Палыч, - кивнул головой Афанасьев на Тучкова, - ибо только он знает, кто из вас какой бумажкой сегодня подтирался.

- Я попросил бы вас! - вскипел эфэсбэшник. - Вот уже двести пятьдесят лет мои предки служат Отечеству, и я в том числе, невзирая на цвет мундира, доверенный им Родиной. И я не потерплю грязных инсинуаций в мой адрес, от кого бы то ни было...

- Ой, да что же вы так вскочили то, Николай Палыч?! - замахал Верховный руками на Тучкова. - Мы все знаем про ваших славных предков, чьи портреты украшают военные музеи всей страны. Я может быть, слишком грубо и цинично выразился, вы уж простите меня - дурня старого. Просто этой метафорой я хотел подчеркнуть вашу профессиональную осведомленность. Да и то, если положить руку на сердце, кому как не тебе Жароок, приходится возиться с мерзкими людьми, больше похожими на отбросы человеческого пищеварения, чем на создания Господни. Так, что прими мои слова не как издевку, а как восхищение твоей способностью не оскотиниться от сознания всей правды о грехах людских. Поэтому ты здесь с нами, и кому еще можно доверять, как не тебе?!

Услышав свое истинное имя, Тучков еще какое-то время неловко потоптался на месте, а затем всей массой немаленького тела рухнул в кресло.

- А для тех кто в танке... Да сиди ты, Егор Семеныч, - махнул Афанасьев на вскочившего , как мячик маленького и круглого Командующего автобронетанковыми войсками - генерал-майора Бибикова, - это тоже метафора, поясняю, что своим обещанием обнародовать сведения личного имущественного характера, я сделал народу двойной посыл. И надеюсь, что он меня поймет. А посыл такой. Во-первых, этим самым я как бы говорю, что все мы грешные, плоть от плоти народной, а значит где-то, и в чем-то можем ошибаться. А во-вторых, мы ломаем сложившейся стереотип о власти, как о лживом и вороватом органе, который с экрана говорит о любви к народу и Родине, а сам в это время обкрадывает его. Ведь вспомните, как люди смеялись над декларациями высших сановников? Качали головами: "Какие же они все бедные. С женами, правда, им подфартило. Уж больно удачливые из них бизнесвуменши получились. Все, как на подбор, миллиардерши". Вот, то-то.

- Да ведь все равно не поверят! - раздался голос командующего ВДВ - генерал-полковника Андрея Николаевича Сердополова. - Скажут, что де это только вершина айсберга, а основное - как пить дать, утаили.