Разрыв (ЛП)

- Она с ним встречалась? – спрашиваю я.

_ Только однажды – говорит Линден – Мы ехали на вечеринку, и она наклонилась к сиденью водителя и сказала: «Я устала от этих скучных вечеринок. Отвезите нас в другое место». И я дал адрес моего дяди, и мы провели вечер там. Пили кофе с крошками от торта, худший из всех, что мы пробовали.

Впервые после ее смерти, он вспоминает о ней, не морщись от боли.

- А то, что мой отец ненавидит его, сделало моего дядю гораздо более привлекательным для нее – продолжает Линден – Он, слишком настоящий для моего отца, и по общему признанию немного странный. Я должен держать это в секрете, что я к нему приезжаю.

Линден переходит на мятежную сторону. Кто бы мог подумать! Он протягивает руку и прячет прядь моих волос за ухо. Это происходит по привычке, и он отдергивает руку назад, когда осознает свою ошибку.

- Прости – бормочет он.

- Все хорошо… - говорю я – Я подумаю об этом – мои слова выходят быстро и неуклюже. – То, что ты сказал, я имею в виду… я подумаю об этом.

Глава 2

Сесилия выглядывает в открытое окно лимузина, ее волосы развиваются на ветру, как ленты, пойманные на крючок. Боуэн на руках у своего отца, протягивает руку, чтобы их поймать. Я поражена тем, насколько он вырос, пока я была далеко. Он плюшевый мишка - мальчик коренастый и доброжелательный, с румяными щечками. Он родился с темными волосами и ярко голубыми глазами, которые теперь стали карими. Его волосы медно-светлого цвета, которые, я так думаю, были у Сесилии, когда она была ребенком, хотя об этом мы никогда не узнаем. У него ее дерзкий подбородок, ее тонкие реснички. С каждым днем черты Линдена исчезают с его лица. Он красив. И Сесилия без ума от него. Я никогда не видела, чтобы кто-то любил свое дитя так же как она. Даже сейчас, когда она смотрит на небо, что-то заставляет окунуться в прошлое, когда она поет колыбельную для него. Я узнаю стихотворение из книги в библиотеке, Дженна читала их вслух, сидя на полу. И пение лягушек в бассейнах ночью. И сливовые деревья, одетые в белое. Малиновки с оперением цвета огня, свистящие на низком проволочном заборе. Солнце садится, делая мир оранжевым. Я держу кулаки на коленях, это все непросто. Я не могу поверить, что Вон разрешил пользоваться его лимузином. Может он пытается быть хорошим в глазах Линдена, манипулирует им, ведь Линден подавлен, а это надежный план. Я в ужасе жду, когда водитель отвезет нас обратно. И меня заберут в особняк. Но мы едим по сельской дороге и поэтому страх начал отступать. Прошла минута, пока мы миновали все здания. Осталось только трава и деревья, что изредка мелькают за окном. Сесилия прекращает петь, чтобы спросить:

- Где мы? – и откидывается на спинку своего кресла.

- Где-то в сельских районах - говорит Линден – трудно сказать. Я не знаю названия улиц.

Сесилия забирает ребенка, затем поднимает его над головой, издает странные звуки и целует его в живот, он смеется, заставляя ее улыбаться.

- Это за поворотом – говорит Линден водителю - Следуйте по бездорожью, по следам шин.

Даже лимузин, с его плавной ездой, трясется по неровному ландшафту, и несколько минут спустя мы подъезжаем к единственному зданию в поле зрения, двухэтажному кирпичному дому, который выглядит таким же старым и надежным, как особняк. Но он намного меньше. Вокруг него полдюжины непромокаемых брезентов, похожих на темнокожих призраков в форме автомобиля. Есть обветшалый сарай и ветреная мельница. Крыша чем-то покрыта и как-то неправильно. Сесилия сморщив нос, поворачивается к Линдену:

- Мы не можем оставить ее здесь – говорит она – Это место похоже на кладбище старых автомобилей.

- Тут не так плохо как ты думаешь – говорит он.

- Там фольга на крыше.

- Это солнечные батареи – терпеливо поправляет Линден – Таким образом, он тратит меньше энергии.

Сесилия открывает рот, чтобы возразить, но я говорю:

- Это всего на пару дней. Выглядит вполне нормально.

Я не говорю, что это на ступень ниже от роскоши особняка, зато он так хорош, как любой из домов, где я выросла. И солнечные батареи не являются редкостью в Манхэттене, где многие не могут позволить себе электричество.

Лимузин останавливается, и я открываю дверь по быстрее, боюсь, что снова пустят усыпляющий газ или дверь закроется или будут змеи, которые выползают через вентиляционные отверстия, чтобы меня задушить. Сейчас ранний вечер и без цивилизации вокруг, я вижу и чувствую тьму, распространяющуюся вокруг меня со всех сторон. Звезды яркие, излучают все оттенки голубого и розового цветов, образующие одинокое продолговатое облако. Линден встает рядом со мной и следит за моим взглядом в небо:

- Когда я был маленьким – говорит он – Мой дядя называл мне все созвездия, но найти их я никогда не мог.

- Но ты знаешь, которая из них Полярная звезда – напоминаю я ему. Я помню, что об этом он говорил Сесилии, и она была обескуражена отсутствием романтизма.

- Верно, вот здесь – говорит он, касаясь моей руки.