Разрывной прилив (ЛП)

  — Это из интернет-кафе при мечети. Вы знаете, что нам удалось выяснить на основе опознаний Лодочника, что им пользуются несколько последователей Бакри? Они связаны со всевозможными радикальными исламскими группировками в Лондоне и Пакистане. До сих пор это была общая экстремистская болтовня. Но я только что слышал, что они говорят о том, чтобы кого-то «заставить замолчать».

  'О Боже. Кого они хотят заставить замолчать? — сказала Лиз, обхватив голову руками.

  «Никаких имен. Но это кто-то в мечети Нью-Спрингфилд. Должно быть, это Лодочник.

  'Да, ты прав. Он взорван. По крайней мере, мы должны предположить, что он есть. Мы собираемся вытащить его прямо сейчас. Где Канаан?

  — Он в отпуске… еще утром. Он собирался встретиться с Лодочником завтра вечером.

  «Мы не можем ждать. Я свяжусь с Дэйвом Армстронгом — нам нужно немедленно заняться этим. Лучше проинструктируйте Лэмба Линкольна — скажите ему, что это срочно, высший приоритет. Нам понадобится полное покрытие формата А4. Если возникнут какие-либо проблемы, дайте мне знать, и я позвоню генеральному директору.

  Глава 36

  Салим снова попытался увидеть Малика, но тот оказался неуловим. Он не был на молитвах в мечети Нью-Спрингфилд и не присутствовал на последнем заседании учебной группы имама.

  Когда Салим ушел с пятничной молитвы, он заметил Малика перед мечетью, разговаривающего с йеменцем, приехавшим всего месяц назад. Салим решил подождать на крыльце, пока Малик не освободится. Но произошло отвлечение: мимо прошли какие-то белые мальчишки и выкрикивали непристойности в адрес верующих в мантиях, и к тому времени, когда их прогнала группа разгневанных мусульман, Малик уже исчез.

  Сегодня Салим ушел с работы с небольшим опозданием из-за того, что в скобяной лавке его дяди задержался посетитель — азиатский мужчина, молодой и бородатый, который медленно ходил взад-вперед по всем проходам. Когда Салим спросил, не нужна ли ему помощь, мужчина резко отказался. Затем, через минуту, он ушел с пустыми руками.

  Выйдя на Хай-стрит, увидев приближающийся автобус, Салим побежал к остановке. Это усилие заставило его задыхаться, и он понял, как устал; он много работал на дядю — с 6.30 до 7 в будние дни; с 8 до 6 по субботам; только по воскресеньям они закрывались немного раньше. Как одинокий мужчина он не возражал; теперь, когда он был женат, он ловил себя на том, что смотрит на часы, страстно желая вернуться домой к Джамиле, своей невесте.

  Он улыбнулся про себя при мысли о ней. Четыре месяца тому назад он даже не видел ее лица; теперь его красота оставалась с ним, как духи. Она была и хорошей женой, и красивой; она быстро научилась вести домашнее хозяйство, хотя жила в Англии всего несколько месяцев. Она была очень сообразительна — не так много формального образования, но полна любопытства, которое Салим находил воодушевляющим. Такие, как Абди Бакри, не одобрили бы этого, но Салим считал, что ей следует поступить в колледж.

  Малик был прав насчет красоты Джамилы, но ошибался во многих других вещах — настолько сильно ошибался, что Салим без угрызений совести шпионил за ним и за другими в мечети, которые думали так же. Для Салима насилие было не только бесполезным, но и неправильным — и совершенно чуждым истинному духу ислама. Этому его научили в детстве родители и бабушка, чей брат был одним из самых выдающихся священнослужителей Пакистана, почитаемым за свои толкования Корана. Так как же смеют эти другие утверждать, что Аллах попустительствовал тому, что они хотели сделать? Ислам, по мнению Салима, завоюет мир только своей красотой и правдой, а не силой.

  Автобус был переполнен, и он поднялся наверх, где ему удалось найти свободное место посередине автобуса. Он сидел рядом с пожилой белой женщиной с носом цвета свеклы; когда он улыбнулся ей, она вздрогнула и посмотрела в окно. Игнорируя ее, Салим вскоре погрузился в свои мысли.

  Он несколько дней пытался увидеться с Маликом, потому что хотел узнать больше — о странном жителю Запада в Лондоне и о том, куда Малик собирается отправиться после Пакистана. И он хотел узнать о молодом человеке на фотографии, которую ему показали, о человеке по имени Амир Хан. Он мог сказать, что К. особенно интересовался им. Лицо определенно было знакомым, хотя Салим не знал, что его зовут Амир Хан. Но он знал, что молодого человека больше нет; он был одним из тех, кто только что исчез из мечети. Если бы он узнал, куда он делся, К. и дама, которую он привез с собой из Лондона, его босс, были бы довольны.

  Но Салим не смог поговорить с Маликом, поэтому решил обратиться к одному человеку, который наверняка знает ответы на его вопросы – к самому Абди Бакри. Когда накануне собрание учебной группы закончилось и до того, как в большом актовом зале мечети началась молитва, Салим задержался в маленьком классе с потрескавшимися пластиковыми стульями и дешевым столом с пластиковой столешницей, пока только он и имам остался в комнате.