Разум и чувства

– Вот это да, – сказала миссис Дженнингс, – вот это серьезный удар от любящей мамочки! Конечно, каждый идет своим путем, но я не думаю, что я отдала бы все одному сыну, если другой захотел бы стать независимым!

Марианна больше не могла сидеть сложа руки, резко встала и начала молча расхаживать из угла в угол.

– Что может быть ужаснее для молодого мужчины, – продолжал Джон, – видеть родного брата наследником всего состояния, которое могло быть его собственным? Бедный Эдвард! Я искренне жалею его!

На этой прискорбной ноте утренний визит был завершен и три леди остались наедине со своими чувствами по поводу Эдварда, миссис Феррарс и Дэшвудов.

Как только брат вышел, Марианна дала волю своим чувствам, Элинор тоже не смогла сдержаться, а миссис Дженнингс и не собиралась сдерживаться, и все трое с жаром принялись обсуждать и осуждать услышанные новости.

Глава 20

Миссис Дженнингс поддерживала поступок Эдварда, но только Элинор и Марианна знали всю правду об этом отчаянном жесте. Они знали, как мало он сделал для того, чтобы стать по-настоящему независимым и по своей вине стал жертвой обстоятельств, которые привели его к потере друзей и наследства. Элинор гордилась его благородством, а Марианна готова была всё ему простить. Но они старались лишний раз не говорить о нем. Элинор чувствовала, с какой теплотой и сочувствием к нему относится Марианна. Это означало, что Эдвард все еще производил хорошее впечатление на ее сестру, и это расшатывало самообладание Элинор. Марианна каждый раз сравнивая себя и сестру в одинаковой ситуации, чувствовала на себе всю силу такого сравнения, и не в свою пользу. Она переживала это со всей болью своего позора, сожалея об этом очень горько и так сильно, как никогда раньше! И это приносило только страдания и муки, без какой-либо надежды на облегчение! Ее ум настолько ослаб, что она воображала все происходит не наяву, а во сне и это только ухудшало ее состояние!

Ничего нового не было слышно ни на Харлей-Стрит, ни в Бартлетт-Билдингс еще день или два. Поэтому миссис Дженнингс ничего другого не оставалось, как только распространять эту новость дальше. Она даже решила нанести визит утешения, когда только сможет, своей кузине, но серьезное препятствие в виде большого количества приглашений никак не давало ей навестить Люси.

Третий день принес новые подробности. Это было ясное и прозрачное воскресное утро, хотя шла всего лишь вторая неделя марта, поэтому многие отправились в Кенсингтонский парк. Миссис Дженнингс и Элинор были в их числе. Марианна, которая знала, что Уиллингби в городе и ищет встречи с ними, старалась избегать общественных мест и осталась дома.

У ворот парка миссис Дженнингс сразу встретила своих очередных хороших знакомых, и Элинор, не желая выслушивать их разговоры, шла от них чуть поодаль, предоставленная сама себе. В этот день она не встретила ни Уиллингби, ни Эдварда и вообще никого, кто бы привлек ее внимание. Но в конце прогулки ее ждал сюрприз. Мисс Ненси Стиллс, которая выглядела достаточно сияющей, подошла и радостно приветствовала их. Миссис Дженнингс ответила ей тем же и на минутку оставила своих знакомых и присоединилась к девицам, успев прошептать на ухо Элинор:

– Выпытайте у нее всё, Элинор. Она расскажет вам всё – вы только спросите! Видите, я не могу оставить миссис Кларк.

К удивлению миссис Дженнингс и даже Элинор, Нэнси рассказала все сама, и даже не дождавшись вопроса, видимо, последний случай ее ничему не научил!

– Я так рада вас видеть, – сказала мисс Стиллс, взяв за руку Элинор, как близкую подругу, – я очень хотела увидеть вас, больше всех на свете, – и затем, в полголоса спросила, – А миссис Дженнингс уже знает обо всем? Она очень рассержена?

– Совсем нет, я думаю, нет.

– Замечательно! А леди Миддлтон, она сердита?

– Я только могу предположить, но думаю, что вряд ли.

– Я ужасно рада этому. Боже милостивый! Я перенесла такие времена! Я еще никогда не видела Люси такой взвинченной. Она клялась, что теперь уж точно никогда не купит мне новую шляпку и не сделает еще чего-нибудь для меня снова, как только она уехала. Но сейчас она достаточно пришла в себя, и мы снова друзья, как и были. Смотрите, она сделала мне новый бант на шляпу, и это перо буквально вчерашним вечером. Теперь вы тоже можете посмеяться надо мной по поводу доктора! Но, почему бы мне и не носить алые ленты, только из-за того, что это любимый цвет доктора! Тем более мне он об этом никогда не говорил. Раз он так не говорил, то мои кузины не должны так подшучивать надо мной. А право не знаю иногда, как с ними обращаться…

Заметив полное равнодушие Элинор к лентам, докторам и кузинам, мисс Стиллс быстро вернулась к прежней теме.

– Да, мисс Дэшвуд, – произнесла он торжествующе. – Злые языки могут твердить, что угодно, о мистере Феррарсе и о его заявлении, что он не хочет жениться на Люси, но это не так! Я могу вам сказать, что наглая ложь! Люси пусть сама решает, как ей быть, но других это дело совершенно не касается!

– Я, право, ничего не слышала о том, что вы только что сообщили, – удивилась Элинор.