Разум и чувства и гады морские

Компания на «Кливленде» собралась небольшая, и часы досуга проходили в тишине. Миссис Палмер занималась сыном, миссис Дженнингс ткала ковер, и обе обсуждали в основном отсутствующих друзей. Элинор, как мало ни интересовалась она этой темой, присоединилась к ним, Марианна же, которая в любом доме умела отыскать библиотеку, вскоре обзавелась достаточно душераздирающей книжкой про очередное кораблекрушение.

Миссис Палмер делала все, чтобы сестры Дэшвуд чувствовали себя как дома. Ее доброта и миловидное лицо очаровывали, ее глупость была безобидна и потому не так уж и раздражала. Элинор простила бы ей что угодно, кроме ее смеха.

С мистером Палмером Элинор была знакома мало, но за время этого знакомства он показал себя с таких разных сторон, что она не могла и вообразить, каким он окажется в кругу семьи на собственной барже. Как выяснилось, с гостями он вел себя с безупречной любезностью, а если кому и грубил, то только жене или теще. Он сам заговорил с Элинор лишь однажды, через несколько дней после того, как они взошли на борт. Она стояла на веранде и дышала свежим болотным воздухом, когда он внезапно подошел и без обиняков спросил:

— Ваша родня все еще на Погибели?

— Да, и, как я понимаю, они ждут нашего возвращения.

— Что ж, не теряйте надежды.

Об Эдварде она получила известие от полковника Брендона, который ездил в Делафорд проследить, чтобы он вступил в должность без помех. Считая, что ему она доверенный друг, а мистеру Феррарсу — всего лишь добрая знакомая, полковник немало рассказал ей о маяке, о его недостатках и о мерах, какие он собирался предпринять, чтобы их устранить. Его любезность, его открытая радость снова видеть ее, хотя прошло всего лишь десять дней с тех пор, как они расстались, готовность с ней общаться и прислушиваться к ее мнению и даже то, как приплясывали его щупальца, когда они разговаривали, — все это вполне годилось в доказательства теории миссис Дженнингс о его к ней приязни. Но Элинор знала, кому на самом деле принадлежит его сердце, и подобные мысли ее почти не посещали.

В четвертый вечер на «Кливленде» Марианна опять отправилась на очередную вечернюю прогулку к глинистой дюне и замерла у бурлящего ручья, утекавшего в болото, внезапно осознав, как он похож на ту самую речку, где на нее напал гигантский осьминог, от которого ее и спас неотразимый Уиллоби. Погрузившись в воспоминания, приятные и невыносимые одновременно, Марианна присела на бревно — и тут же из дупла в том бревне вылетел звенящий рой комаров. Дьявольски зудящее облако окутало тщетно отмахивавшуюся Марианну. Она беспомощно бросилась на землю, но комары накрыли ее будто одеялом. Снова и снова они впивались в ее плоть, оставляя дюжины глубоких ранок. Марианна кричала не умолкая, пока шесть или семь зудящих тварей не влетели ей в горло, что вызвало страшную боль, которая вкупе с укусом прямо в глаз лишила ее сознания.

Всю покрытую нарывами, Марианну обнаружила обеспокоенная ее отсутствием Элинор и немедленно уложила в постель. Наутро опухоль на месте укусов спала, но, увы, ей на смену пришли другие ужасные симптомы. Все принялись рекомендовать верные средства, от которых Марианна упорно отказывалась. Несмотря на слабость и лихорадку, кашель, больное горло, ноющие руки и ноги, мигрень, потливость и тошноту, она была убеждена, что стоит ей как следует выспаться, и все сразу пройдет. С большим трудом Элинор уговорила сестру прибегнуть хотя бы к самому простому лечению.

Глава 43

Наутро Марианна встала в обычное время, на все вопросы отвечала, что ей гораздо лучше, и попыталась это доказать, приступив к привычным занятиям. Но в итоге полдня она провела в гамаке с книгой, где ее лихорадило так сильно, что она не могла читать, а еще полдня — в изнеможении на диване, что отнюдь не свидетельствовало в пользу ее выздоровления. Когда наконец, чувствуя себя все хуже, она рано отправилась спать, полковник Брендон поразился собранности и хладнокровию Элинор, которая хотя и ухаживала весь день за сестрой, но верила в целительную силу сна и не тревожилась. Однако оба обманулись в своих ожиданиях — ночь прошла беспокойно. Когда Марианна, сначала порывавшаяся встать, все-таки признала, что ей трудно даже сидеть, и снова легла, Элинор немедленно послала за аптекарем Палмеров, мистером Харрисом.

Он переправился с суши на быстрой лодке, осмотрел пациентку и, едва услышав о комариных укусах, заключил, что у нее малярия.