Разум и чувство (другой перевод)

– Я был молод, глуп, не знал света и не имел никаких полезных занятий, вот и увлекся, – объяснил он. – Если бы, когда я в восемнадцать лет покинул Лонгстейпл, моя мать нашла для меня хотя бы какое-нибудь дело, то полагаю… нет, я совершенно уверен, что этого не случилось бы. Не скрою, покидая дом мистера Прэтта, я считал, что уношу в своем сердце огромную, всепоглощающую страсть к его племяннице. Но если бы мне было чем занять свое время, если бы нашлось хотя бы что-нибудь, удержавшее меня от нее вдали на несколько месяцев, я бы очень скоро и думать забыл об этой придуманной страсти. Но для меня не избрали профессии и не позволили найти ее самому. Я попал домой и был обречен на ленивую праздность сроком на долгий год. У меня не было никаких обязанностей, даже тех, какие дало бы поступление в университет – ведь я получил разрешение поступить в Оксфорд только в девятнадцать лет. Поэтому от нечего делать я стал воображать себя безумно влюбленным, а поскольку наш дом никогда не был для меня особенно приятным, а брат не стал моим товарищем, я стал часто ездить в Лонгстейпл. Там я всегда чувствовал себя дома, был уверен, что меня примут ласково и радушно. В том году я часто гостил в Лонгстейпле у Люси, которая казалась мне самым милым и приятным созданием на свете. К тому же еще и очень хорошеньким… То есть я тогда так думал, когда мне не с кем было ее сравнивать. Я не видел ее недостатков… Вот почему наша помолвка в то время вовсе не выглядела безумством, хотя, конечно, впоследствии я понял глупость, даже непростительность этого поступка.

Перемена, которая за несколько часов произошла в настроении миссис Дэшвуд и ее дочерей, была настолько велика, что сулила им всем радость бессонной ночи. Миссис Дэшвуд была возбуждена настолько, что не находила себе места. Она хлопотала вокруг Эдварда и Элинор, благодарила судьбу за столь счастливый поворот, все время порывалась оставить их наедине, но в то же время не желала лишать себя возможности любоваться счастливой парой.

Марианна могла поведать о своем счастье лишь бурными слезами. Она была искренне счастлива за сестру, но в то же время не могла не проводить некоторых сравнений, поэтому не была весела и оживлена.

А как найти слова, чтобы описать чувства Элинор? Едва лишь она услышала, что Люси вышла замуж за другого, в ее душе вспыхнула надежда, и до той самой минуты, когда она услышала долгожданное признание, ее настроение менялось поминутно, при этом она не знала лишь одного – покоя. Но едва прозвучали самые главные в ее жизни слова, сомнения и страхи исчезли, и она с удивлением сравнивала свое теперешнее положение с тем, каким она его представляла еще утром. Элинор знала, что помолвка расторгнута без ущерба для чести Эдварда, и имела возможность убедиться, что, обретя свободу, он не медлил ни минуты и поспешил просить ее руки. Выслушав объяснение в нежной и преданной любви, Элинор ощутила мучительное смятение, а неожиданно обретенное счастье в первый момент ее только угнетало. И хотя человек имеет свойство быстро привыкать к переменам в лучшую сторону, ей потребовалось несколько часов, чтобы обрести спокойствие.

Эдвард собирался погостить в коттедже не менее недели, ибо, какие бы обязательства над ним ни тяготели, он не чувствовал себя в силах расстаться с Элинор раньше. Но даже такого срока было недостаточно влюбленным, чтобы вдосталь наговориться. Два разумных существа за два-три часа беседы вполне могут обсудить все интересующие их предметы. Но кто сказал, что влюбленные являются разумными существами? Ведь для того, чтобы объяснить что-либо друг другу либо исчерпать хоть самую незначительную тему, им необходимо повторить свои объяснения никак не меньше двадцати раз.

Разумеется, первой темой беседы влюбленных стало замужество Люси, которое являлось предметом всеобщего любопытства. Элинор, посвященная во все обстоятельства, утверждала, что ничего более загадочного и необъяснимого ей слышать не приходилось. Как они встретились? Что побудило Роберта жениться на девице, о которой он сам отзывался пренебрежительно? Тем более на девице, помолвленной с его братом, от которого из-за нее отреклась семья? Она решительно ничего не понимала. В сердце она восхищалась этим браком, в воображении – посмеивалась, а ее здравый смысл отказывался найти ему приемлемое объяснение.

Эдвард выдвигал лишь одно предположение: во время первой, возможно, случайной встречи Люси настолько преуспела в лести тщеславию его брата, что все остальное получилось само собой. Тут Элинор вспомнила, как Роберт на Харли-стрит рассуждал, чего, по своему мнению, сумел бы достичь, если бы успел вовремя вмешаться в дела брата. Она по возможности точно повторила его слова Эдварду.

– Да, это очень похоже на Роберта, – ответил он, а после непродолжительного раздумья добавил: – Наверное, он отправился к Люси именно с этой целью. А она, вероятнее всего, на первых порах хотела только заручиться его поддержкой для меня. Ну а потом ее планы переменились.