Разум и чувство (другой перевод)

– Нет, конечно. Но она вполне могла надеяться, что для вас не все потеряно и со временем мать вас простит. Она ничего не теряла, не расторгая помолвку. Как видите, она вовсе не считала себя ею связанной ни в чувствах, ни в поступках. Помолвка с человеком из такой состоятельной семьи, несомненно, придавала ей вес, как-то возвышала в глазах друзей и знакомых ее круга. И она все время продолжала искать более выгодную партию. А если бы ничего заманчивого ей не подвернулось, все же было предпочтительнее выйти за вас, чем остаться старой девой.

Эдвард моментально искренне проникся убеждением, что поведение Люси вполне естественно и ею бесспорно руководили именно те соображения, которые перечислила Элинор.

Разумеется, счастливая невеста не упустила возможности высказать свое недовольство – а какая женщина не ухватится за возможность упрекнуть возлюбленного за неосторожность – тем, что он проводил так много времени с ними в Норленде, когда уже чувствовал собственное непостоянство.

– Ваше поведение было совершенно недопустимым, – заявила она. – Не говоря уже обо мне, вы всем нашим родным дали повод считать вполне вероятным, даже почти решенным то, что в вашем прежнем положении не могло сбыться.

Ему оставалось привести в качестве оправдания только неведение своего сердца и ошибочное представление о власти над ним помолвки.

– Я полагал, что если уже дал слово, то ваше общество не может быть для меня опасным. Ни на минуту не забывая о тайной помолвке, я считал, что сумею властвовать над своими чувствами. Я понимал, что восхищаюсь вами, но старался уверить самого себя, что это дружба и ничего более. И лишь сравнив вас и Люси, я понял, что зашел слишком далеко. После этого я должен был сразу же уехать из Суссекса. Оставшись, я действительно поступил дурно, но оправдывал свое поведение тем, что неприятности грозят только мне и вред я причиняю только себе.

Элинор улыбнулась и покачала головой.

Эдвард искренне обрадовался, узнав, что в Бартоне со дня на день ждут полковника Брэндона. Он очень хотел поближе познакомиться с ним и заверить, что отнюдь не обижен обещанием Делафордского прихода.

– Тогда я выразил свою благодарность настолько неучтиво, что он, скорее всего, уверен, что я никогда не прощу ему этого щедрого предложения.

Теперь Эдвард сам не понимал, почему до сих пор не собрался съездить в Делафорд. Но это его совсем не интересовало, поэтому все сведения о доме, саде, церковной земле, размерах прихода и десятине он получил только сейчас от Элинор, которая узнала от полковника Брэндона все подробности.

Молодых людей соединяло истинное чувство, они успели хорошо узнать друг друга, их поддерживали истинные друзья. Для достижения семейного счастья оставалось только одно препятствие: им не на что было жить. У Эдварда было две тысячи, у Элинор одна. Вместе с доходом от Делафордского прихода этим исчерпывались их средства. О том, чтобы миссис Дэшвуд им что-нибудь уделила, речи не было, а влюбленные были достаточно разумными людьми, чтобы понимать: на триста пятьдесят фунтов в год безбедно прожить невозможно.

У Эдварда оставалась надежда, что мать простит его и выделит некоторую сумму для увеличения их будущих доходов. Однако Элинор более трезво смотрела на вещи. Избавившись от Люси, он все равно не сочетается браком с мисс Мортон, а так как сама она была, по словам миссис Феррарс, лишь меньшим из двух зол, то, по ее мнению, создавшееся положение могло послужить обогащению только одного человека – Фанни.

Через четыре дня после Эдварда приехал полковник Брэндон. Радости миссис Дэшвуд не было предела. К тому же к ней добавлялось гордое сознание того, что впервые после переселения в Бартон она принимает у себя столько гостей, и для всех нашлось место в доме. Эдвард, приехавший первым, жил в коттедже, а полковник каждый вечер отправлялся ночевать в Бартон-Парк, где его всегда ждала комната. В коттедж он возвращался рано утром, еще до завтрака.

Три недели уединенной жизни в Делафорде, где, во всяком случае по вечерам, у него не было другого занятия кроме высчитывания разницы между тридцатью шестью годами и семнадцатью, не способствовали веселости. Но, приехав в Бартон, он был приятно удивлен переменой к лучшему в настроении и внешности Марианны, ее сердечной приветливостью и дружелюбием. Да и миссис Дэшвуд встретила его как самого дорогого гостя. Все это не могло не развеять уныния и мрачности полковника. До него не дошли слухи о браке Люси и сопутствующих ему обстоятельствах, поэтому в первые часы после приезда он лишь слушал и удивлялся. Миссис Дэшвуд подробно проинформировала его о произошедшем, и он немало порадовался мысли, что услуга, которую он хотел оказать мистеру Феррарсу, теперь пошла на пользу Элинор.