Разум и чувство

– Мы слышали, что сэру Джону там очень понравилось, – сказала Люси, видимо считая необходимым дать какое-нибудь объяснение бесцеремонности сестры.

– Каждому, кто видел Норленд, – ответила Элинор, – он не мог не понравиться, хотя, конечно, не все способны так высоко ценить его красоты, как мы.

– А кавалеры-то у вас были? В здешних местах их что-то не видно, а без них как-то скучно.

– Почему ты решила, – вмешалась Люси, устыдившись фамильярности сестры, – что в Девоншире меньше благородных молодых людей, чем в Суссексе?

– Что ты, сестрица, я же не говорю, что их здесь нет вообще. Я уверена, что уж по крайней мере в Эксетере красавчиков полным-полно. Но я же не знаю, какие кавалеры бывали в Норленде. Я просто думала, что сестрам Дэшвуд скучно в Бартоне, где они лишены того общества, к которому привыкли. Но, может быть, вам, юные дамы, вовсе не нужны кавалеры? Возможно, вам и без них не скучно? Лично мне больше нравится, когда меня окружает мужское общество, конечно, если мужчины хорошо одеты и обходительны. Терпеть не могу, когда они неопрятны и невежливы. Вот, к примеру, мистер Роуз в Эксетере – уж такой красавчик, он работает клерком у мистера Симпсона, но тем не менее поутру его лучше не встречать. А ваш братец, мисс Дэшвуд, вот уж кто был бесподобным красавчиком, пока не женился, да к тому же еще и при деньгах.

– Затрудняюсь ответить, – проговорила Элинор, – поскольку не совсем вас понимаю. Мне кажется, что если он был красив до женитьбы, то таким и остался. Лично я не заметила в нем никакой перемены.

– А, моя дорогая, женатый человек не может быть красавчиком кавалером, у него другие занятия.

– Боже мой, Анна, – воскликнула ее сестра, – неужели ты не можешь поговорить о чем-нибудь еще! Мисс Дэшвуд может подумать, что ты больше ни о чем не способна думать. – И чтобы сменить тему, она начала восхищаться домом и мебелью.

С сестрами Стил все было ясно. Старшая была вульгарна и глупа, а младшая хоть и красива, но не обладала ни истинной благовоспитанностью, ни элегантностью. Все это не осталось незамеченным Элинор, и она вернулась домой без малейшего желания продолжать это знакомство.

Но того же нельзя было сказать о сестрах Стил. Они прибыли из Эксетера с большим запасом обожания, которым намеревались одарить сэра Джона Мидлтона, его семью и всех его родственников. Посему от них перепало и сестрам Дэшвуд, которые были провозглашены самыми красивыми, изящными и обворожительными девицами. А это в свою очередь означало, что сестры Стил горели желанием сойтись со своими новыми родственницами поближе. Как скоро обнаружила Элинор, от этой участи ей и ее сестрам деться было некуда. Тем более сэр Джон был целиком на стороне назойливых девиц. При таком союзнике сопротивление было бесполезно, и сестрам Дэшвуд пришлось терпеть общество новоявленных кузин по несколько часов каждый день. Больше сэр Джон ничего не мог сделать, впрочем, он и не подозревал о негативных последствиях своих усилий. Он искренне полагал, что проводить время вместе и быть друзьями – это одно и то же, поэтому, пока ему удавалось сводить их под одной крышей, он не испытывал ни малейшего сомнения в том, что девушек связывает самая близкая дружба.

Следует отдать ему должное, он делал все от него зависящее, чтобы утвердить между ними доверительные отношения. Для этого он сообщал девицам Стил все самые сокровенные подробности, которые знал или предполагал о своих родственницах. Именно поэтому уже при второй встрече старшая мисс Стил поздравила Элинор с тем, что Марианна, едва приехав в Бартон, уже успела поймать в свои сети завидного кавалера.

– Это будет так здорово, – восторгалась она, – выдать Марианну замуж такой молоденькой! Я слышала, что этот парень удивительный красавец! Желаю вам последовать ее примеру, и поскорее! Но, может быть, у вас уже имеется милый друг?

У Элинор не было оснований полагать, что сэр Джон, не пощадив Марианну, проявит снисходительность к ней и не станет предавать огласке сведения о ней и Эдварде. В последнее время ему очень нравилось поддразнивать ее, поскольку эти шутки обладали прелестью новизны и открывали простор для всевозможных догадок. После отъезда Эдварда ни один совместный ужин не обходился без тоста сэра Джона за ее сердечные привязанности, причем его многозначительный вид, ухмылки, подмигивания и прочие ужимки непременно обращали на нее всеобщее внимание. Неизменно упоминалась буква «Ф», вслед за чем следовало такое количество шуток, что Элинор была вынуждена признать ее самой остроумной буквой алфавита.

В полном соответствии с ее ожиданиями теперь этими шутками наслаждались девицы Стил. И в старшей из них они вызвали острейшее любопытство узнать-таки имя молодого человека. Это желание она частенько изъявляла вполне открыто и с немалой долей наглости. Кстати, оно ни в чем не противоречило ее постоянному стремлению вы ведать как можно больше сведений об их семье. Впрочем, сэр Джон поспешил удовлетворить ее любопытство, которое сам же разжег. Он испытал не меньшее удовольствие, называя имя, чем мисс Стил – услышав его.