Разум и чувство

Любая мать, когда речь идет о похвалах ее детям, становится жадной и ненасытной, но одновременно чрезвычайно доверчивой. Она всегда хочет многого, зато охотно проглатывает любую, даже самую грубую, лесть. Поэтому леди Мидлтон без малейшего удивления или недоверия наблюдала, как обе мисс Стил изливали на ее детей потоки нежнейшей любви. С материнской гордостью она взирала на дерзкие проказы своих чад, которые ее новоявленные родственницы сносили покорно и терпеливо. Она видела, как развязываются их шарфы, растрепываются прически, как их рабочие шкатулки подвергаются обыску и похищаются ножички и ножницы. При этом леди Мидлтон пребывала в твердой уверенности, что обе сестры Стил не испытывают от происходящего ничего, кроме радости. Ее удивило только то, что Элинор и Марианна равнодушно сидели в стороне и не принимали никакого участия в этих довольно-таки своеобразных забавах.

– Джон сегодня в ударе, – сообщила она, заметив, как проказник вытащил из кармана мисс Стил носовой платок и выбросил его в окно. – Он всегда неистощим на выдумки.

Вскоре после этого, заметив, как ее второй сынок изо всех сил щиплет руки второй гостьи, она с обожанием изрекла:

– Как сегодня Уильям разыгрался! А что за прелесть моя маленькая Анна-Мария! – добавила она, нежно лаская девчушку лет трех, которая на протяжении вот уже двух минут не издавала ни звука. – Она всегда такая тихая и спокойная! Ну просто золотой ребенок!

К несчастью, во время очередного нежного поцелуя булавка из головного убора ее милости слегка царапнула шейку девочки. В результате этот образец спокойствия и послушания разразился такими оглушительными воплями, что вряд ли даже самое голосистое существо могло превзойти их громкостью. Отчаяние матери было воистину безгранично, но даже ему было далеко до неистового горя сестер Стил. И все три начали наперебой принимать все необходимые в столь критическом случае экстренные меры, чтобы уменьшить муки маленькой страдалицы. Девчушку усадили на колени матери, покрыли поцелуями, одна из мисс Стил, опустившись на колени, промыла ранку лавандовой водой, а другая поспешно набила ротик малышки засахаренными сливами. Получив такую награду за несколько оброненных слезинок, ребенок был слишком мудр, чтобы прекратить кричать. Малышка продолжала вопить, рыдать и брыкаться, не давала братьям прикоснуться к себе, и все попытки ее успокоить не приносили никакого результата. К счастью, леди Мидлтон вспомнила, что на прошлой неделе, при не менее трагических обстоятельствах, легкий ушиб удалось излечить при помощи абрикосового мармелада, и предложила применить то же самое целительное средство. Небольшой перерыв в криках юной леди, уяснившей, чем ее собираются лечить, дал основания предположить, что средство не будет отвергнуто. На руках у матери она отправилась на поиски лекарства, мальчики тоже увязались за леди Мидлтон, хотя она и просила их остаться с гостями. Таким образом четыре девушки оказались одни в тишине, которую эта комната не слышала уже много часов.

– Бедная крошка! – воскликнула старшая мисс Стил. – Она подвергается такой опасности!

– Не вижу никакой опасности, – возразила Марианна, – это просто пустячная царапина. Когда не о чем беспокоиться, почему-то опасность всегда преувеличивается.

– Какая очаровательная дама леди Мидлтон! – сказала Люси Стил.

Марианна промолчала. Она не умела говорить неискренне, даже в ни к чему не обязывающей светской беседе. Поэтому обязанность лгать, когда этого требовала вежливость, всегда ложилась на Элинор. Выполнила она ее и сейчас, отозвавшись о леди Мидлтон с теплотой, которой не испытывала, да и со значительно меньшей горячностью, чем Люси.

– И сэр Джон! – вскричала старшая сестра. – Бесподобный мужчина!

И тут мисс Дэшвуд отдала должное своему родственнику, правда, без особого восхищения. Она просто заметила, что он добр и приветлив.

– А какие у них прелестные детки! В жизни не встречала таких очаровашек, хотя всегда любила детей.

– Об этом нетрудно догадаться, – улыбнулась Элинор, – судя по тому, чему я была свидетельницей этим утром.

– Мне кажется, – заметила Люси, – вы считаете, что юных Мидлтонов слишком балуют. Возможно, вы в чем-то и правы, им действительно позволяют много лишнего. Но это вполне простительно столь нежной и преданной матери, какой является леди Мидлтон. Лично мне больше нравится, когда дети веселы и полны энергии. Не люблю тихонь.

– Должна признаться, – заметила Элинор, – что, находясь в Бартон-Парке, мысль о тихих и спокойных детях мне вовсе не внушает отвращение.

Последовала небольшая пауза, которую прервала мисс Стил, видимо большая охотница до разговоров:

– А как вам нравится Девоншир, мисс Дэшвуд? Вам ведь, наверное, очень не хотелось уезжать из Суссекса?

Несколько удивленная фамильярностью вопроса, так же как и тоном, которым он был задан, Элинор ответила утвердительно.

– Норленд ведь очень красивое место, не так ли? – добавила мисс Стил.