Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Мы поощряем любознательность и стремление к творчеству в наших детях и сознательно анализируем собственные мысли, стараясь избежать узости и ограниченности. Нам не нравится в других людях предсказуемость (скука, отсутствие оригинальности), но мы не любим и хаос в мыслях. Совершенство достигается упражнением, поэтому мы придумали игры, которые активизируют наш ум, такие как шахматы, го, покер, и создали всевозможные вспомогательные устройства – телескопы, карты, калькуляторы, часы и тысячи других, они помогают нам применять наш разум во все более искусственных и сложно устроенных средах. В каждой области исследований и проектирования трудятся высокоорганизованные сообщества экспертов, работающих над созданием и усовершенствованием теорий и других артефактов, мы создали традиции и рыночные механизмы, чтобы обеспечить их временем, энергией, материалами для их проектов. Мы разумные творцы, живущие в разумно спроектированном нашими предками мире для разумных творцов. И теперь, столетия спустя, мечта реализуется: мы начали проектировать и создавать артефакты, которые могут проектировать и создавать артефакты (которые, в свою очередь, могут проектировать и создавать артефакты…).

Множество рук делают работу легкой. Это еще одна поговорка, которая применима не только при строительстве амбаров, но и в умственной работе, но сейчас мы уже обнаруживаем постепенно, что работа без участия рук оказывается часто не только легкой и простой, но и, благодаря артефактам, созданным нами недавно, буквально более умной.

Нанотехнология, новая и активно развивающая область химии и материаловедения, начинает создавать артефакты на атомарном уровне благодаря талантливой и тщательной работе пионеров этой области, которые произвели хитроумные инструменты, способные манипулировать (двигать, резать, изолировать, обездвиживать и т. д.) мельчайшие частицы материи в наномасштабах (нанометр равен одной миллиардной метра). Как когда-то проект GOFAI, нанотехнологии начинались как нисходящее творческое проектирование, замечательный способ ручного изготовления широкой линейки «чудодейственных лекарств», «умных материалов» и прочих нанороботов. Они уже достигли выдающихся результатов и достигнут еще многого, особенно с помощью новой технологии CRISPR[212] (о ее основах популярно можно прочесть в книге Specter, 2015). Подобно ПЦР (полимеразная цепная реакция)[213], методу, произведшему революцию в секвенировании генов, CRISPR позволяет редактировать и соединять гены более-менее по собственному усмотрению и заменяет сложные и трудоемкие технологии, сокращая трудозатраты и усилия, необходимые в столь деликатной области. Дженнифер Даудна из университета Беркли и Эммануэль Шарпантье из Института Макса Планка – одни из самых выдающихся создателей этих новшеств[214].

Технологии, разработанные кинокомпанией Pixar и другими специалистами по компьютерной анимации, делают процессы полностью автоматизированными, управляемыми «нажатием кнопки»; они заменяют тысячи дней творческого, но каторжного труда (это не оксюморон – весьма одаренные люди выполняли требующую таланта, но однообразную работу). Когда «Уолт Дисней Продакшен» сняла «Белоснежку и семь гномов» в 1937 году, зрители были поражены жизненностью анимации, плодами труда сотен талантливейших аниматоров, трудившихся в высокоорганизованных коллективах над созданием реалистичной картинки, сложнейших движений персонажей, разложенных по тысячам кадров. Эти героические художники, творившие в каторжных условиях, стали историей; таланты и навыки, необходимые для аниматора, безнадежно устарели; то же самое можно сказать и об умениях молекулярных биологов, которые умудрялись искусно изолировать фрагменты гена и терпеливо исследовали последовательность кодонов, тратя на это долгие часы. Похожие истории об автоматизации весьма утомительных интеллектуальных задач можно найти в любой области деятельности, от астрономии до анализа текста. Как правило, эти задачи сводились к широкомасштабным сбору, сортировке и уточнению данных, а интерпретаторы тратили достаточно долгое время на обдумывание результатов. (Никогда не забуду случай, когда я провел целый день в лаборатории молодого многообещающего нейрофизиолога, осуществлявшего сбор экспериментальных данных у макак с вживленными в головы электродами. Вечером я спросил его, что он думает о теоретическом споре, который разворачивался в те времена вокруг роли различных видов мозговой деятельности в формировании сознания; он вздохнул и ответил: «У меня нет времени думать! Все мое время занято экспериментом».) Новые технологи минимизируют рутинную работу – они потрясающе компетентны, но при этом сохраняют роль инструментов, – но это не коллеги-роботы; они остаются полностью зависимыми от решений и намерений пользователей наукоемких технологий, заведующих лабораториями и руководителей студий.