Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления

Мы, судебные психиатры, делимся на три подтипа. Первый – это так называемые хирурги психиатрии: дерзкие и уверенные в себе, они носят костюмы, гордятся своей решительностью и не прислушиваются к мнению коллег. Эти люди, как правило, склонны к обвинению и отказываются признавать, что в их доспехах может быть трещина. На другом конце спектра находится «бригада с нимбами». Они не желают выступать в суде в качестве свидетелей-экспертов, носят молочные шерстяные джемперы с заплатками на локтях и считают, что работают с самыми несчастными и обездоленными членами общества, какими бы опасными они ни были. В центре их работы стоит реабилитация пациентов и забота о них.

Где-то посередине, где мне и большинству моих коллег нравится видеть себя, находятся те, кто представляет собой соединение этих двух типов. Это психиатры, заинтересованные в четком мышлении и детальном анализе, но также способные к сопереживанию. Они умеют общаться с проблемными преступниками и их жертвами.

К какому бы типу мы ни принадлежали, мы все должны быть способны интерпретировать сложное взаимодействие мозга, разума, социальных отношений и поведения. Мы берем на себя инициативу, зная, что несем ответственность за лишение свободы и назначение психотропных препаратов, изменяющих сознание. Нам приходится переводить все это на юридический язык для суда, а затем на понятный – для присяжных.

Итак, эта работа не для слабонервных. Все стажеры делятся на две равные группы: те, кто не справляется с трудностями работы, и те, кто находит связанные с ней трудности привлекательными.

На мой взгляд, для психиатра очень важно составить собственный психологический портрет и понять свои культурные предубеждения, чтобы контролировать реакцию на разношерстную группу пациентов и сложные сценарии, а также думать, прежде чем действовать. Только став врачом-консультантом, я, как и коллеги, начал размышлять о трагическом влиянии психических заболеваний на мою семью. Позднее я расскажу об этом подробнее. Как мне кажется, способность к анализу и осознание собственной уязвимости делают нас толерантными к безумию и саморазрушению, а также отличают от других врачей.

Все это мне понадобилось для дела Ли Уотсона.

В марте 2003 года в пятницу вечером, пока я искал дело Харди в системе, секретарь принес конверт толщиной около 10 сантиметров. Мне хотелось уйти с работы пораньше, но любопытство взяло верх, поэтому я вскрыл конверт и стал пролистывать содержимое.

На первых страницах был знакомый знак в виде весов Фемиды и логотип Королевской прокурорской службы. Канцелярские скрепки в верхнем левом углу объединяли различные документы: обвинительное заключение, свидетельские показания, протокол задержания, расшифровку допроса, неиспользованные материалы и краткое содержание дела. Убрав с письменного стола две грязные кофейные чашки и несколько журналов, я разложил документы по стопкам и приготовил стикеры и маркеры.

Первые свидетельские показания были получены от полицейских, которые описали обнаружение тела девушки в лесу рядом с Дартфордом. Опрошенные местные жители сказали, что видели молодого мужчину с короткими темными волосами, одетого в зеленую или коричневую короткую куртку.

Я сразу переключился на фотографии с места преступления. Можно многое сказать, взглянув на свидетельства поведения преступника и жертвы на месте преступления. Раздраженный адвокатом, не обратившим внимания на место преступления, и черным юмором, характерным для полицейских, детектив из убойного отдела однажды сказал мне: «Как можно комментировать картину Пикассо, не восхищаясь его техникой?»

Снимки были представлены последовательно, начиная с безобидных фотографий редколесья, покрытого осенними листьями. Место преступления было по другую сторону низкого ограждения в отдалении от дорожки. Единственными признаками того, что что-то не так, были лента оцепления на заднем плане и пластиковые пластинки, которые используются для передвижения, чтобы не испортить возможные улики.

Тело было обнаружено собакой, которая привела хозяина к кончикам пальцев, торчащих из подлеска. На фотографиях было видно, что труп высвобождали постепенно: сначала полицейские смели листья, а затем убрали старые ветки. После этого все увидели обнаженное тело молодой темноволосой женщины. Это была 23-летняя Кьяра Леонетти, официантка из Милана.

Пока я просматривал фотографии, у меня начало формироваться свое мнение. Вероятно, имело место хаотичное импульсивное поведение. Преступление было совершено днем. Скорее всего, это была трагическая случайность, а не расчетливое хищническое поведение вроде того, что прослеживалось у Харди, заманивавшего жертв в свою квартиру, прежде чем убить их.