Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления

Бредовое восприятие – это искаженная интерпретация нормального восприятия (например, мигание поворотника автомобиля может быть интерпретировано как признак включенной программы слежки). Ему может предшествовать бредовое настроение (ощущение беспокойства и того, что что-то не так). Бред, связанный со слежкой, а также угрозой нападения или убийства, может привести к замкнутости и страху или агрессивному поведению и самообороне. Иногда он связан с любовью, ревностью (подробнее об этом позднее) и ошибочной идентификацией (восприятие любимых людей как самозванцев). Бред о слежке или контроле над разумом пугает человека и часто влияет на его поведение – например, провоцирует жаловаться на людей, якобы преследующих его, или носить причудливые защитные головные уборы. Иногда эти убеждения безвредны и могут возникать как вариант психоза, который мы называем бредовым расстройством. Однако подобные идеи часто встречались среди виновных в массовых убийствах в США – например, у Аарона Алексиса, застрелившего 13 человек в Вашингтон-Нейви-Ярд, полагавшего, что за ним следят с помощью сверхнизких частот.

Бред бывает очень страшным: человеку может казаться, что на нем ставят эксперименты или что из него извлекают внутренние органы. Есть пациенты, которым кажется, что их сводит с ума газовый свет (этот бред основан на киноадаптации пьесы Патрика Гамильтона «Газовый свет»). Члены семьи с одинаковыми по содержанию бредовыми идеями могут «подпитывать» друг друга, что приводит к folie à deux, «психозу у двоих». Люди также могут делиться своим бредом в онлайн-сообществах, что приводит к folie à plusieurs, «групповому бреду». Однажды в Национальное отделение лечения психоза поступила молодая женщина, которую мать-психопатка убедила в том, что ее органы гниют. В разлуке с матерью бред быстро прошел, и врачам сразу стало понятно, кто из них действительно нуждался в лечении.

Причудливый бред и разнообразные галлюцинаторные феномены психоза часто проявляются вместе, в результате чего человек оказывается в чужом и страшном мире. Этот печальный опыт вызывает сильную эмоциональную реакцию. Его разум страдает до такой степени, что способность к здравомыслию утрачивается.

Представьте, что у него в голове разворачивается перевернутое «Шоу Трумана»[27]. Обмана на самом деле нет, но больное воображение Трумана заставляет его интерпретировать радиопомехи или странное поведение других людей как доказательство того, что его жизнь контролируется в рамках реалити-шоу. Вероятно, для пациента бред может быть таким же пугающим, как реальная жизнь в фильме ужасов.

Изменения в поведении могут включать возбуждение, агрессию и кататонию[28]. Негативные симптомы, такие как уплощенный аффект[29], бедность речи, снижение влечения или апатия, обычно проявляются позднее, после того как острый психоз начинает отступать в процессе лечения.

Эти описания странного внутреннего опыта, связанного с психозом, кажутся невероятными до тех пор, пока вы не услышите их из первых уст. Начав работать в Национальном отделении лечения психоза в Модсли, я видел пациента, который говорил, что микрочипы в карбюраторе используются для прослушивания его мыслей. Молодого человека, который представлял себя котом и добровольно подвергся истязаниям льва Арфура из Лондонского зоопарка. А еще студента, который бежал по автомагистрали М1, спасаясь от преследователей. В один особенно памятный день три сотрудника Британской транспортной полиции привели к нам пациента в наручниках с черными жирными пятнами на лице и одежде. Оказалось, он прыгнул на рельсы на станции метро «Ламберт-Норт», пытаясь покончить с собой, но чудом выжил. Когда полицейские нашли в его кармане талон на консультацию в Модсли, они решили привести его ко мне. Находясь в тяжелой депрессии и психозе, он слышал ангелов, которые звали его «на ту сторону». Я был так обеспокоен, что обратился за вторым мнением по поводу принудительного помещения пациента в психиатрическую больницу ради его собственного здоровья и безопасности. В тот день поездка домой на метро показалась мне плохой идеей.

Немного набравшись опыта и отточив клинические навыки, я начал испытывать радость, разрешая ситуации вроде той, в которой оказался прыгун на рельсы (раньше я чувствовал то же самое, делая первое дренирование плевральной полости или впервые ставя центральный катетер). Я быстро начал распознавать закономерности, но, разумеется, не забывал, что каждый случай индивидуален.