Разум за Бога. Почему среди умных так много верующих

О том же самом говорит и Кьеркегор. Каждый человек должен найти хоть какой-нибудь способ «оправдать свое существование» и избавиться от всепоглощающего страха, что «он ни на что не годится». В более традиционных культурах ощущение ценности и идентичности дает исполнение долга перед родными и служение обществу. В современной индивидуалистической культуре мы обращаемся к личным достижениям, к положению в обществе, к своим талантам и личным взаимоотношениям. Перечень возможных оснований для построения идентичности бесконечен. Одни обретают свое «Я» благодаря власти, другие – благодаря одобрению окружающих, третьим его дают самодисциплина и контроль. Но так или иначе, идентичность строится на чем-нибудь⁸.

Личные последствия греха

Определив грех таким образом, мы видим несколько способов, которыми грех разрушает человека как личность. Идентичности, обособленной от Бога, присуща внутренняя нестабильность. Без Бога наше чувство значимости может внешне быть крепким и прочным, но это не так – оно способно улетучиться в один миг. Например, если я строю свою идентичность на том, что я хороший отец, у меня нет истинного «Я» – я всего лишь отец, и не более. Если с моими детьми что-нибудь случится, если я не справлюсь с родительскими обязанностями, от «меня» ничего не останется. Богослов Томас Оден пишет:

Предположим, мой бог – секс, мое физическое здоровье или демократическая партия. Если я обнаружу, что чему-либо из перечисленного грозит серьезная опасность, я буду потрясен до глубины души. Невротическое чувство вины усилится от того, что я поклонялся конечным ценностям… Предположим, я ценю свою способность учить и ясно излагать мысли… Если понятная коммуникация стала для меня абсолютной ценностью, мерилом для всех остальных моих ценностей, тогда [в случае неудачи] на меня обрушатся невротические угрызения совести. Горечь приобретает характер невроза и усиливается, когда кто-нибудь или что-нибудь встает между мной И моей абсолютной ценностью⁹.

Когда что-то угрожает нашей идентичности, мы не просто тревожимся – нас парализует страх. Когда мы теряем идентичность ввиду чужой ошибки, то не просто возмущаемся, но становимся заложниками горечи. Когда причиной становится наша собственная ошибка, мы ненавидим или презираем себя за нее до конца жизни. Но только если в основе нашей идентичности находится Бог и Его любовь, мы можем, как утверждает Кьеркегор, отважиться на что угодно и вынести все.

Невозможно избежать чувства неуверенности, сторонясь Бога. Даже если мы уверяем: «Я не стану строитьсвоесчастье или значимость ни на чем и ни на ком», – на самом деле мы уже строим его на личной свободе и независимости. И если она окажется под угрозой, мы опять останемся без своего «Я».

Идентичность, в основе которой нет Бога, неизбежно приводит к опасным формам зависимости. Когда мы придаем благам абсолютный характер, мы приобретаем духовную зависимость. Когда мы черпаем смысл жизни в нашей семье, работе, каких-либо достижениях, не относящихся к Богу, они порабощают нас. Мы вынуждены иметь их. Блаженный Августин говорил, что наши привязанности расположены не в том порядке. Известно его высказывание, обращенное к Богу: «Не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Когда мы пытаемся обрести окончательный покой в чем-нибудь другом, наши сердца приходят в расстройство. Блага, которые порабощают нас, – действительно блага, которые заслуживают, чтобы их любили. Но когда сердечные привязанности становятся чрезмерными, наша жизнь входит в такую колею, что почти перестает отличаться от жизни при наркотической зависимости. Как и при любой зависимости, мы отрицаем степень, в которой нами управляют «заменители божества». Чрезмерная любовь создает беспорядочное, неуправляемое страдание при разладе, связанном с предметом наших самых заветных мечтаний и надежд.