Разум за Бога. Почему среди умных так много верующих

Невозможно утверждать, что наличие у людей этих прав в итоге полезно всему сообществу… потому что когда мы говорим, что кто-то имеет право свободно высказывать свое мнение, мы подразумеваем, что этим правом он наделен даже в том случае, если оно не приносит пользу обществу в целом.

Если права человека учреждены большинством, для чего они нужны? Их ценность заключается в том, что на этом основании можно настаивать, чтобы большинство чтило права меньшинства и отдельных лиц, несмотря на представления о «большем благе». Права нельзя просто учредить – они должны бытьреализованы,иначе они не имеют ценности. Как заключает

Дворкин, если мы хотим защищать права личности, мы должны попытаться найти что-нибудьпомимо практической выгоды,говорящей в пользу этих прав¹⁰.

Что бы это могло быть? Ни Дворкин, ни Дершовитц не дают ответа. Дворкин в итоге обращается к одной из форм мажоритарной системы. В труде «Суверенитет жизни: спор по поводу абортов, эвтаназии и свободы личности» (1995) он пишет:

Жизнь единственного человека как организма пользуется уважением И защитой… потому что нас изумляют… процессы, в ходе которых из старой жизни возникает новая… Сила сакрального заключается в ценности, которую мы придаем процессу, предприятию или проекту, а не его результатам, рассматриваемым независимо от способа, которым они были достигнуты¹¹.

Преподаватель права Майкл Дж. Перри отвечает на это так:

Нерелигиозным источником нормативности по Дворкину является большая ценность, которую «мы» придаем каждому человеческому существу как венцу творения; это «наше» изумление перед процессами, в ходе которых из старой жизни возникает новая… Но кого Дворкин подразумевает, говоря «мы» и «наш»? Неужели нацисты на самом деле ценили евреев? Очевидная проблема светского аргумента Дворкина… [в пользу прав] заключается в том, что он предполагает между представителями человечества наличие консенсуса, который не существует и никогда не существовал¹².

Большое значение имеет новая книга Перри «К теории прав человека». Перри делает вывод, что несмотря на явное «наличие религиозных оснований для морали человеческих прав… далеко не ясно, есть ли у человеческих прав нерелигиозные¹³,светскиеоснования»¹⁴. Перри излагает известное утверждение Ницше, согласно которому, если Бог мертв, любая мораль любви и прав человека беспочвенна. Если Бога нет, заявляют Ницше, Сартр и другие, значит, не может быть веских причин проявлять доброту, любить, стремиться к миру. Перри цитирует Филиппу Фут, которая говорит, что секулярные мыслители восприняли идею об отсутствии Бога и смысла в жизни человека, но «в действительности не присоединились к битве Ницше за мораль. В общем и целом мы как ни в чем не бывало продолжали принимать нравственные суждения как должное»¹⁵. Почему мы продолжаем так поступать?

Внушительное «Это кто сказал?»

Этот довод изложен в классическом эссе покойного профессора права из Иеля Артура Леффа. Большинству людей кажется, что права человека не созданы, а обретены нами, что они существуют и что большинство должно относиться к ним с уважением, независимо от того, нравятся ему эти права или нет. Однако Лефф пишет: