Разумное животное

Человек унаследовал великое множество врожденных поведенческих программ, которые не только не успели разрушиться в процессе социогенеза, но, более того, не исчезнут никогда, ибо рассудок не может исправно функционировать без опоры на инстинкт. Поэтому изучение поведения животных не только убедительно свидетельствует о нашем с ними генетическом родстве и общности происхождения, но и позволяет проследить интересные аналогии в поведении разных видов позвоночных и человека. Кроме того, подобное сопоставление часто помогает выявить истинные побудительные мотивы многих наших поступков. Оказывается, что они лежат отнюдь не в области разума, а подпитываются инстинктивной программой. К числу таких наследственно обусловленных форм поведения относится, например, агрессивность, присущая всем без исключения высшим животным. А человек в этом длинном ряду занимает едва ли не самое почетное первое место, поскольку чрезвычайно агрессивен по своей природе, что бы ни говорили по этому поводу гуманитарии, нередко рассматривающие агрессивность как банальную реакцию на внешний стимул и полагающие: если даже имеет поведение животных и человека отдельные врожденные элементы, оно все равно может быть радикально изменено обучением. К сожалению, в реальности все обстоит с точностью до наоборот: агрессия спонтанна и с большим трудом поддается коррекции. Это убедительно показал еще Конрад Лоренц, совершенно справедливо написавший более 50 лет назад: «Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития». Так что утверждение великого гуманиста Жан-Жака Руссо, что человек по своей природе добр, имеет сегодня сугубо исторический интерес, хотя многие романтики продолжают разделять эту точку зрения.

Обычно под агрессией принято понимать нападение, причем, как правило, несправедливое. Даже словари трактуют это понятие весьма однобоко — как незаконное, с точки зрения международного права, применение силы одним государством против другого. Этология вкладывает в этот термин принципиально иной смысл и далеко не всякое нападение рассматривает как агрессию. В естественных условиях одни виды неизбежно нападают на другие, но этолог назовет агрессивным только эмоционально окрашенное поведение, сопровождающееся злобой, страхом и ненавистью. А вот этически оно, наоборот, совершенно нейтрально и не несет в себе негатива или позитива. С точки зрения этолога, говорить о справедливой или несправедливой агрессии — полнейшая бессмыслица.

Когда лиса ловит зайца, волк режет домашнюю скотину или медведь задирает оленя, — это не агрессия, а заурядное охотничье поведение. Охотник не испытывает к своей жертве отрицательных эмоций, как и вы, читатель, не питаете активной нелюбви к щуке или утке на рыбалке или охоте. А вот когда, заходясь от ненависти и захлебываясь лаем, на вас бросается соседская собака, — это пример самого что ни на есть агрессивного поведения. Отбиваясь от злой собаки палкой или швыряя в нее камни, вы тоже реагируете агрессивно, поскольку в данном случае страх и ненависть необходимо присутствуют с обеих сторон. Такая агрессия называется межвидовой и очень широко представлена в природе. Птицы разных видов могут схватиться из-за удобного дупла, годящегося под гнездо, а два хищника — не поделить добычу. Бывает и так, что потенциальная жертва яростно контратакует хищника; подобным образом поступают, например, зебры, нападая всем стадом на леопарда, и если он не успевает взобраться на дерево, ему приходится куда как несладко. У биологов это явление даже получило специальное название — мобинг (от англ. mob — «толпа»). Понятно, что поведение такого рода эволюционно полезно и выполняет важную функцию сохранения вида. Животное ведет себя агрессивно по отношению к животному другого вида, когда последнее либо угрожает ему самому (его территории, гнезду, детенышам), либо просто выглядит опасно и подозрительно.

Итак, приспособительный смысл межвидовой агрессии очевиден и в дополнительной аргументации не нуждается. Гораздо любопытнее внутривидовая агрессия, без которой природа, казалось бы, могла обойтись. Однако на практике так никогда не бывает, потому что представителям одного вида всегда есть что делить. Они вступают друг с другом в жестокие конфликты из-за территории, пищи, удобного места для отдыха, самки и многих других причин. Как ни странно, но и внутривидовая агрессия — агрессия в узком и собственном смысле этого слова — тоже служит сохранению вида. Парадоксом здесь даже и не пахнет, поскольку особи любого отдельно взятого вида не являются братьями-близнецами. Более того, чем выше тот или иной вид взбирается по эволюционной лестнице, чем основательнее темпы его цефализации, неизбежно влекущие за собой все более сложные формы поведения, тем труднее привести популяцию к состоянию устойчивого равновесия, дабы исключить борьбу всех против всех.