Развалины часовни

Переводя эту фразу вице-спикера Сергея Железняка на обывательский язык, можно сказать, что законодатели попросту планируют узаконить профессию «писатель». Действительно, литераторов у нас много, а официального статуса у них нет.

Непорядок.

Зачем писателю МРОТ

Стремление ликвидировать неравенство в глазах Трудового кодекса между, допустим, врачами, учителями, сталеварами и тружениками пера вполне объяснимо. Писателей, способных зарабатывать исключительно творчеством и не думать о хлебе насущном, можно пересчитать по пальцам (и пишут они, по мнению высоколобых критиков, сущую ерунду — детективы, фантастику, вот это всё).

Большинство же пишущих вынуждены совмещать прекрасное с полезным — подрабатывать журналистикой, например, сочинять какие-нибудь рекламные тексты, ходить на скучную офисную работу или даже мести дворы. Отработал смену, заштопал брюки, накормил семью, а потом можно и за письменный стол присесть. В подобных обстоятельствах очень немногие на вопрос о роде занятий могут с достоинством ответить: «Я — писатель!».

Депутаты Госдумы предлагают кардинальное разрешение этой несправедливости: ввести писателей в реестр официальных профессий, назначить им минимальный размер оплаты труда и продумать вопрос о социальных гарантиях.

Почему бы и нет. Пусть человек спокойно пишет и не боится, что завтра останется без заслуженного бутерброда.

Однако тут же возникает масса вопросов.

Родину любить — не березку целовать

Как следует из пояснений, процитированных мной выше, поощрять и стимулировать на законодательном уровне предполагается в основном тех тружеников пера, кто создает произведения, способствующие духовному и нравственному возрождению нации. Но попробуйте навскидку назвать хотя бы пару имен литераторов, которые соответствуют этим критериям. И как, собственно, нужно «духовно возрождать»? В каком жанре работать и какими художественными средствами оперировать?

Я, пожалуй, не возьмусь ответить на эти вопросы. Более того, сомневаюсь, что однозначные ответы вообще существуют. Литература сама по себе — вещь субъективная и едва ли может быть подвергнута государственному регулированию. Так считает, в частности, известный челябинский писатель и блогер Макс Бодягин:

— Введение официальной профессии «писатель» возвращает нас к временам, когда литература была исключительно острым оружием партии, бдительно указывающей, как надо правильно отображать действительность. Те, кто слушался и правильно отображал, при жизни получал улицу имени себя (Максим Горький, например), а кто не слушался, того, в лучшем случае, высылали за пределы страны, как Солженицына и Аксёнова. Последний, кстати, был по образованию медиком.

Из четырех русских лауреатов Нобелевской премии по литературе — Бунин, Пастернак, Шолохов и Бродский — ни один не получил специального «писательского» образования. Судьба их широко известна, как и судьба врача Булгакова, написавшего один из смыслообразующих русских романов.

Настоящий художник нуждается, прежде всего, в читательском признании, а вовсе не в благосклонности государства. К сожалению, книготорговый рынок в нашей стране находится в том состоянии, которое сложно описать в цензурных выражениях. А о мертвых либо хорошо, либо никак. Но, в любом случае, хорошая книга найдет своего читателя вне зависимости от того, как к этому отнесется государство.

Вспоминая Чернышевского

Так все-таки — что делать, чтобы занятие литературой в России действительно имело смысл?

Изобретать ничего не нужно, рецепты известны давно и успешно опробованы во многих читающих странах мира. Необходимо вводить налоговые льготы для книгоиздательского бизнеса и книготорговли, учреждать писательские стипендии, гранты и премии, стимулировать гуманитарное образование, наконец. Список мероприятий огромен, и здесь действительно потребуются усилия государства, против которых вряд ли будут возражать как писатели, так и читатели. Это работа, что называется, вдолгую.

Литература же в благоприятных условиях разберется сама, какой ей быть, ибо она — не оранжерейный цветок, а дикорастущее растение. И пусть художник не будет голодным, а его «правильность» или «неправильность» оценят потомки.

Шкура для властелина (Журнал «Город женщин»)

Я сильный. Уверенный в себе. Управляю своей жизнью. Я самостоятельно принимаю решения и отвечаю за их реализацию. Я несу ответственность за свои успехи и свои провалы. У меня много друзей. Они знают, что я цельная и волевая личность и голыми руками меня не возьмешь. Я всегда поступаю так, как считаю нужным. Если я сказал — в баню, значит — в баню. У меня тяжелая рука и крепкая печень! Я — Властелин мира!

Ничего не забыл?

А, милая, ты не видела мои носки?

Уязвимое место героя