Разве это проблема?

Мир начал рушиться постепенно. Не было ни видимого взрыва, яркой вспышкой озарившего небо, ни криков, оглушающих от звучащего в них ужаса, ни осколков, что необратимо разлетаются со скоростью света, не оставляя и надежды на восстановление былого.

Нет, все рушилось постепенно, кусок за кусочком, будто издеваясь надо мной, оставляя полную иллюзию обратимости. И как тяжело признаваться себе, что тот чудесный воодушевляющий мир я построила из песка, что легко рассыпался от настоящего дуновения ветра, ниспосланного жизнью.

Нет, и снова нет, не произошло ничего, что стоило бы столь долгих и глубоких размышлений. Я признаю, это всего лишь моя маленькая душевная трагедия, которую я переживала довольно тяжело, несомненно, раздувая из мухи слона. И стоит списать столь трагическое отношение к жизни на подростковую ранимость в отношении любых проблем, кое те, несомненно, преувеличивают.

Мой мир был волшебным, с яркими цветами, стразами, с всполохами той радуги, что в детстве обозначала радость. Мне было все равно на любые условности, на то, что думают другие, мне было все равно, на те оценки, что я получала в школе, мне было все равно, на то, как яростно меня ругает учитель. Пожалуй, единственное, что меня задевало, это четверг – единственный день, в который по телевизору не показывали мой любимый мультфильм, и, несомненно, разочарование моих родителей во мне( что происходило довольно редко, мои родители замечательные люди).

С друзьями мы выдумывали различные истории, становились ее героями и полностью, как это бывает у актеров, вживались в нее. Не было простого катания на санках, нет, я была снежной королевой, что мчалась на всех парах к своей любимейшей племяннице, дабы обучить ее тайным знаниям великого колдовства Снежного замка. И если бы вы увидели странноватых детишек, с излишним любопытством разглядывающих всех прохожих, то по отрывистым выкрикам и тихим шепоткам, вы бы поняли, это спецагенты, учиненные выполнить весьма важную для общества миссию – поймать беглого преступника, безусловно скрывающегося за маской прохожего. Любой предмет обихода мог стать началом для безудержной фантазии. Так, чересчур пушистый ковер, спокойно лежавший на полу достаточно долгое время, стал огромным кораллом, на котором обустроились две маленькие металлические русалки, созданные лучшими инженерами человечества, для спасения утопающих. А фарфоровая чашка с диковинным рисунком, купленная на ярмарке, путешествующей по городам, стала священным сосудом, охраняемым стражами света от всех желающих испит из нее, дабы тот, кто умудрится это сделать, станет самым могущественным на свете человеком.

Фантазии у нас было хоть отбавляй, и по всему, что мы нафантазировали, непоколебимо проходила нить веры во что-то великое, стремление к волшебству, уверенность в завтрашнем дне. Если дружба, то нерушимая, безоговорочно искренняя, на века. Если любовь, то чистая, благородная, нежная, местами трогательная и совершенно бескорыстная.

И не было понятия предательства, его я нашла только потом, на своем опыте, став, увы, не жертвой, а причиной, за что мне и по сей день стыдно.

Тогда казалось, что весь мир мои друзья. Я делилась всем, что было на уме, с теми, кто просто оказался рядом. Естественно реалии мира не стали меня ждать. Они, словно тяжелые глыбы моих разрушенных представлений, кубарем катились прямо на меня.

Каждый сам за себя. Выживает сильнейший. Эти фразы больше не были лишены смысла, словно их придумал отъявленный пессимист. Теперь они казались пугающе правдивыми.

Люди ищут выгоду для себя, они могут лицемерить, предавать, плести интриги. Нет черного и белого. И да, плохие концы бывают чаще, чем можно было бы представить.

Каждой из этих истин не находилось места в моей голове. Не могло быть так, ведь мир несмотря ни на что оставался таким же цветным, как прежде. Так же встречались друг с другом люди, улыбались, смеялись, но только теперь я осознала, что это может быть всего лишь маска, за которой скрывается настоящий человек, со всеми его трагедиями и переживаниями.

Так я научилась разделять людей: те, с которыми можно говорить о сокровенном, те, с кем подойдет обсудить сериал, те, с которыми остается говорить лишь о погоде и те, кому приветствия будет предостаточно.

Мир пошатнулся, но все еще стоял. Ведь мои друзья все еще были со мной, мои родители любили друг друга, и ничего на свете не могло разрушить столь хрупкое равновесие.

– Почему ты со мной ругаешься! Нельзя нормально сказать? – зло крикнула моя мама, резко пробудив от замечательного водоворота снов, что посещал меня обычно по утрам.

– И так каждый день! Ох, за что мне это! – громче, чем когда бы то не было, пробасил, всегда спокойный отец.

– За что тебе это? То есть для тебя я как груз? – воскликнула еще громче мама, явно переиначив слова.

– Я просто сказал, что на полке бардак! – удивленно воскликнул папа, тем не менее, не понижая голоса.

– Ты меня не ценишь! – отрывисто крикнула мама, и… всхлипнула.