Разведчик

Вечером он докладывал Баскакову результаты. Как-то незаметно это мероприятие начало превращаться в нечто вроде посиделок за чаем — чем дальше, тем сильнее крепло у Красина подозрение, что их нанимателю банально не с кем поговорить по душам. А люди одной с ним формации, прошедшие ту же войну, состоявшиеся и притом не являющиеся в полном смысле слова подчиненными, давали ему какую-никакую, а отдушину от ежедневной рутины. Еще и потому, что, в отличие от обычных подчиненных, не пытались угадать, что же понравится боссу, а о чем лучше умолчать.

— …Однако же кое-чего мы добились, — меланхолично резюмировал он, позвякивая ложечкой о края чашки. — Как минимум спровоцировали ваших противников на превентивные действия. И чувствуют они себя не слишком уверенно, иначе не стали бы так дергаться.

— Или это уловка.

— Или уловка. Хотя, судя по затраченным силам, вряд ли. Такого специалиста найти — это постараться надо.

— Ты про снайпера?

— Ну да. Вы, летуны, хоть в мир, хоть в войну, за облаками привыкли чистое небо видеть. А нам, простым рабочим войны, чтоб выжить, приходилось на изнанку больше внимания обращать. Чтоб и дальше грязь месить, а не удобрять ее собственной органикой.

— Не совсем понял.

— А чего тут не понимать? Я успел побывать на месте событий и посмотреть все своими глазами, благо с полицией вы об этом сами же и договорились. Расклады интересные. Снайпер работал метров с восьмисот. Это уже серьезный показатель, даже с современной оптикой. Даже с баллистическим вычислителем, будь он неладен! Вообще, человека намного проще убить, чем нанести такую ювелирную рану. Была бы цель убить, я бы взял что-то крупнокалиберное и снес объекту голову. Причем не факт, что смог бы попасть с первого выстрела. Тем не менее это реально. Там же — классический семь шестьдесят два, три линии. Красивый выбор. Пуля не слишком большого калибра, с высокой скоростью. Но вот попасть, причем так… Ой-ой, тут уже не профессионализм, тут не знаю, какой талант нужен. Лично я бы не сумел, притом что снайперская подготовка имеется.

— Да уж…

— Вывод простой. Нас не собирались убивать — только напугать. Я сделаю вид, что мы испугались — ребята поживут со мной под одной крышей, в доме хватает комнат. А еще я сделаю вид, что не понял, чего нужно бояться. Им вновь придется реагировать, играть на опережение. Сколь я могу прогнозировать, мне постараются устроить смерть в виртуальном пространстве. И кто именно этим займется, я предполагаю с весьма большой долей вероятности.

— Кое-кого из моих людей смогли убить и через виртуальность.

— Я помню и постараюсь не подставиться. Кто предупрежден — тот вооружен.

— Однако… — Баскаков внимательно посмотрел на собеседника. — Скажи, Федор Андреевич, ты вообще кто такой?

— Просто битый жизнью человек, — правильно понял вопрос и аккуратно увел разговор в сторону от скользкой темы Красин. — С очень хорошим образованием, которое позволяет в том числе анализировать происходящее вокруг меня безобразие. Конечно, годы прошли, многое забылось, но и то, что осталось, куда лучше, чем ничего.

— Да уж… Большинство молодых производят на меня жуткое впечатление отсутствием мозгов, даже несмотря на умных вроде бы родителей.

— Я вас шокировал? Зря. Ненамного я моложе вас, просто выгляжу хорошо сохранившимся. Ну да маленькая собачка до старости щенок. А так, мы формально относимся к одному поколению. И вспомните себя в молодости — наверняка старики тоже ворчали на ваше тугодумие.

— Это точно. Было дело.

— Вот-вот, а ведь вы не дурак. Глупый не смог бы добиться, — Красин обвел вокруг себя рукой, — всего этого.

— Мне приходилось видеть инфузорий, опровергающих данную теорию.

— Исключения бывают в любом правиле, — махнул рукой Красин. — Все на самом деле просто, если подумать.

— Опять теория?

— Скорее, логика. Говорят, на детях гениев природа отдыхает. Все это чушь! Люди сравнивают результаты сформировавшегося гения, человека в возрасте, с немалым жизненным опытом и качественной подготовкой, и только-только шагнувшего во взрослую жизнь, не успевшего обучиться, приобрести собственный опыт, пройтись по собственным граблям пацана. Результат, естественно, не в пользу последнего.

— Ну, про гениев это, может, и так.

— Про всех так. Начальная планка снижается, и только. Принцип же остается неизменным.

— Да ты философ…

Все, разговор скатился на высокие материи, уйдя со скользкого пути. Чего Красин, собственно, и добивался. Не то чтобы какие-то особые разоблачения могли случиться, но — зачем? Меньше человек знает — дольше живет, в определенных условиях это правило работает на все сто.