Разведчик Линицкий

Как ни странно, на сей раз коммунисты отреагировали на такие слова: партгруппа президиума ЦК союза, разбирая вопрос о поведении Безруковой, постановила: за распространение среди работников антисоветских разговоров Безрукову освободить от работы в ЦК союза, и одновременно поставила вопрос перед Куйбышевским РК ВКП (б) об освобождении ее как заместителя секретаря парторганизации.

Гитлер 19 июля 1941 года утвердил директиву «О дальнейшем ведении войны на Востоке», в которой ставилась задача «по возможности быстрее начать силами 2-го воздушного флота, временно усиленного бомбардировочной авиацией с Запада, воздушные налеты на Москву», «чтобы нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации русского правительственного аппарата». В этой же директиве сообщалось, что бомбардировка будет «возмездием за налеты русской авиации на Бухарест и Хельсинки».

Командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг 20 июля встретился с пилотами эскадрилий, отобранных для налета на Москву, дислоцировавшихся на аэродроме Тересполь в Бресте, и дал им ряд наставлений.

– Мои авиаторы! Вам удавалось бомбить Англию, где приходилось преодолевать сильный огонь зениток, ряды аэростатных заграждений, отбивать атаки истребителей. И вы отлично справились с задачей. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче. Если русские и имеют зенитные орудия, то немногочисленные, которые не доставят вам неприятностей, как и несколько прожекторов. Они не располагают аэростатами и совершенно не имеют ночной истребительной авиации. Вы должны… подойти к Москве на небольшой высоте и точно положить бомбы. Надеюсь, что прогулка будет для вас приятной. Через четыре недели войска победоносного вермахта будут в Москве, а это означает конец войне…

В небо поднялась эскадрилья бомбардировщиков «Хейнкель-111», одним из которых правил фельдфебель Людвиг Хавигхорст. Потом он вспоминал этот свой первый вылет:

«…Наш Нe 111 шел в отряде Хеллмана. Горящий Смоленск являлся хорошим навигационным ориентиром. Четким белым штрихом просматривалась дорога Смоленск – Москва. Скоро мы увидели 10–20 прожекторов, создававших световое поле. Попытки обойти его не удались: прожекторов оказалось много слева и справа. Я приказал поднять высоту до 4500 метров и экипажу надеть кислородные маски. Внезапно по нашему самолету открыла огонь русская зенитная артиллерия. К счастью, она стреляла неточно, но плотность разрывов была высокой.

Когда наш самолет вплотную подлетал к Москве, мы увидели под собой Ju 88 из другого соединения – он готовился пикировать на город. Собирались освободиться от своего бомбового груза и мы. В это время раздался взволнованный голос радиста:

– Внимание, аэростаты!

– Ты обалдел? – послышалось в ответ. – Мы же летим на высоте 4500.

Экипаж хорошо знал, что англичане не поднимали аэростаты выше 2000 метров, а здесь высота была, по крайней мере, удвоена…

Я приказал сбросить бомбы, и как только мы повернули обратно, радист сообщил о приближении вражеского истребителя. Русский ночной истребитель (у них вообще не должно было существовать подобных) атаковал нас сверху слева. Радист открыл огонь, и к нему тотчас присоединился бортмеханик… Наш He 111 приземлился с сухими баками в Тересполе в 4 ч. 27 мин. На весь полет ушло 8 ч. 4 мин.».

В июле сорок первого немецкие ВВС сбросили на город 104 тонны фугасных бомб и 46 тысяч мелких зажигательных бомб. Выполнить задание смогла только половина экипажей, вылетевших на бомбежку Москвы. В результате первого налета пострадали 792 человека, 130 из которых погибли. В городе возникли 1166 очагов пожаров.

В июле состоялись еще два мощных авианалета на Москву. В ночь на 23 июля в рейде участвовало 125 самолетов, а в следующую – до ста. Каждый раз высота полета увеличивалась в целях безопасности бомбардировщиков. 23 июля было серьезно повреждено московское метро. Одна бомба пробила перекрытие туннеля между станциями «Смоленская» и «Арбат», другая попала в эстакаду метромоста, а третья взорвалась на Арбатской площади, рядом со входом в метро. Пострадали более ста человек, из которых шестьдесят погибли.

Большие жертвы вызвала паника среди людей, спускавшихся на эскалаторе. На восстановление работы метро ушло двое суток. Тогда же около 70 авиабомб упали в Кремле и на Красной площади, был подожжен один из корпусов больницы имени Боткина. В кремлевской квартире Сталина после бомбежки пришлось поменять окна. В Кремле погибли тридцать пять человек из числа военнослужащих.

Однако легкой прогулки в небе Москвы у немецких летчиков не получилось. Они отмечали, что если удавалось сравнительно легко уклоняться от ночных истребителей, то плотный огонь зенитных орудий часто принуждал сбрасывать бомбы где попало. Изменилось и настроение экипажей, причем не в лучшую сторону.