Разведчик Линицкий

Уже в ноябре английские самолеты начали активно сбрасывать дивизиям Тито оружие и боеприпасы. А через полгода, в мае 1944-го, Лондон перестал помогать четникам, и король Петр II отправил Михайловича в отставку.

И тут в ведомстве Гиммлера возник интересный план: тайно вывезти из Англии молодого короля Петра II. По договоренности с немцами он призовет всех сербов под свои знамена, и это сразу ослабит Тито. При этом, по плану, четники с отрядами Тито покончили бы в Сербии, а в Хорватии с ними разберутся немцы с хорватами. Генрих Гиммлер отдавал должное маршалу Тито. Как-то в весенние дни 1944 года на собрании военного руководства в Растенбурге он заявил:

– Я хотел бы привести вам еще один пример упорства – упорства маршала Тито. Должен признать, что этот старый коммунист, господин Йосип Броз, крепкий человек. Он действительно заслужил звание маршала. Если нам удастся его схватить, мы его тут же убьем. В этом вы можете быть уверены. К сожалению, он наш враг. Но мне хотелось бы, чтобы у нас в Германии была хотя бы дюжина таких Тито, то есть людей, которые были бы настоящими вождями и которые имели бы такую решительность и такие крепкие нервы, чтобы не сдаваться никогда. Его всегда окружали, но ему всегда удавалось выскользнуть из окружения. Он никогда не сдавался…

Впрочем, доложить Гитлеру о своем плане Гиммлер не рискнул: знал, что мысль о всяком сотрудничестве с партизанами, пусть даже бывшими, фюреру глубоко противна. В итоге было принято решение – напасть на Верховный штаб Тито, который в это время находился в боснийском городке Дрвар, не по земле, как шесть предыдущих раз, а с воздуха.

3.

В июне 1944-го Павел Судоплатов вызвал Леонида Линицкого в Москву. Не без внутреннего трепета вошел Леонид Леонидович в кабинет руководителя контрразведки. Чувствовал, что наконец-то наступил его час. Накануне в рапорте на имя руководства разведки Линицкий подчеркивал:

«В отношении даваемых мне заданий хочу предупредить начальство, что с моей стороны оно не услышит отказа даже в том случае, если задание будет связано с неминуемой гибелью. С моей стороны могут быть те или иные возражения, та или иная борьба мнений, но там, где кончается обсуждение и начинается боевой приказ, – отказа не будет. Порукой в этом собственная моя жизненная философия, дело, которому я служу беззаветно.

…Имел случай испытать себя под пытками в условиях фашистского застенка и убедиться в том, что в состоянии через пытки пронести незапятнанными честь и достоинство гражданина и глубоко убежденного большевика».

– Вы, вероятно, знаете, товарищ майор, что по приказу Верховного главнокомандующего товарища Сталина при штабе югославских партизан маршала Тито открыта наша военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Корнеевым.

– Так точно!

– Разумеется, при этой миссии есть и наши люди.

Судоплатов посмотрел на Линицкого. Тот молча стоял и ждал продолжения.

– Руководством принято решение забросить вас в тыл врага к югославским партизанам. Естественно, у вас там будет особая миссия. Готовы ли вы к выполнению ответственного задания?

– Так точно, готов! Когда прикажете отправляться?

– Сегодня вы получите инструкции, завтра вылет. Вас самолетом доставят в заданный квадрат Динарских гор.

Волнение охватило Линицкого, когда он смотрел через иллюминатор вниз, узнавая и не узнавая места, в которых он провел более двадцати лет своей жизни, с которыми сроднился, где у него осталось немало знакомых и друзей. Небо было ясным, без единого облачка, однако где-то там внизу то и дело вспыхивали огни от выстрелов из пушек, оставляя за собой следы дыма. Там шел бой. А чуть дальше – снова горы и лес.

Пилот повернул голову к Линицкому.

– Приготовьтесь, товарищ майор. Приближаемся к заданному квадрату. Дальше лететь опасно.

– Хорошо!

Линицкий проверил парашют, поправил шлем. Дверцу открыли, Линицкий прыгнул. Легкий ветерок подхватил купол его раскрывшегося парашюта. Ему казалось, он летел слишком долго. Внимательно смотрел вниз, стараясь определить, есть ли там немцы. Приземление оказалось не очень удачным – парашют зацепился за ветви широкого, разлапистого бука. Он пытался высвободиться, но безуспешно. Пришлось резать стропы, но при этом Линицкий резко полетел вниз и едва не вскрикнул от пронзившей ногу боли. Падая, он то ли вывихнул, то ли даже сломал правую ногу. Невзирая на дикую боль, он пытался стащить вниз парашют, понимая, что, если парашют так и останется висеть на дереве, немцы устроят облаву в окрестных лесах и горах и будут искать диверсанта, а ему с такой ногой далеко не уйти. Не сразу, но ему все же удалось справиться с парашютом. Затем он, подпрыгивая, на одной ноге, нашел хорошую ветку и отрезал ее своим острым ножом, приспосабливая в качестве костыля.