Разведчик Линицкий

Внешним выражением этого нашего принципа остается возрастный ценз, как правило. Он не мешает людям, думающим одинаково с нами, вступать в наши ряды, как не помешал он Клемансо войти в «Жёнесс Патриот». Нашим девизом должны стать брошенные им при этом слова: «Суть не в возрасте, а в темпераменте», а нашим кличем – крылатые слова профессора Ивана Александрович Ильина, которыми он приветствовал наш 3-й съезд: «Да здравствует Новое Поколение всех возрастов всех стран рассеяния!»

И хотя рукоплескания были запрещены, тем не менее съезд устроил ему овацию.

Съезд завершился собранием в двусветном зале Русского дома в Белграде, где собралось больше 700 человек.

Леонид Линицкий также присутствовал на съезде, но пока в качестве рядового делегата. Но зато сколько можно было почерпнуть там нужной информации. Не ускользнула от его внимания и ненависть к Георгиевскому Марии Пепескул, искавшей даже на этом съезде единомышленников для задуманного ею физического устранения профессора и главного идеолога НСНП. Не поэтому ли, кстати, на съезде присутствует Губарев, шеф русского отдела белградской тайной полиции. Впрочем, Линицкий пока не знал, что и он сам находится под подозрением у Губарева.

В архивных материалах внешней разведки о деятельности резидентуры Л.Л. Линицкого отмечалось: «В 1931–1934 годах удалось захватить и обезвредить 17 террористов РОВС и НТСНП, заброшенных в СССР, вскрыть 11 явочных квартир. Большой вклад в эту работу внес агент-нелегал Леонид Леонидович Линицкий в Белграде…»

10.

Неудачи, возникшие в связи с провалами на границах СССР, выявили большие пробелы в подготовке кадров. С целью их ликвидации была создана центральная комиссия по организации внутренней работы при Исполнительном бюро, которая начала выпускать журнал «Инструктор». Переходы советской границы членами НСНП носили скорее символический характер и потому вызывали сомнение в их целесообразности у самого Исполнительного бюро.

Профессор Михаил Александрович Георгиевский был лидером НСНП в полном смысле этого слова. Широкие общие познания, политический опыт, острый аналитический ум и дипломатические способности выдвинули его на первое место в НСНП. Внутренняя линия РОВСа относилась к нему крайне враждебно. Они обвиняли Георгиевского в грандомании, в стремлении к борьбе с РОВСом. Они распространяли порочащие его слухи, вплоть до навета о связи с чекистами.

Незадолго до убийства в декабре 1934 года Сергея Мироновича Кирова в энэсэнповской газете «За Россию» появилась статья с призывом: «Нужно прежде всего убить Кирова в Петрограде, потом Сталина в Москве…» И вдруг, как гром среди ясного неба – Киров убит! Белоэмигранты, относившиеся к «нацмальчикам» весьма скептически, резко изменили мнение. Насторожило это и югославскую разведку – Управление государственной безопасности, русский отдел которой возглавлял Николай Николаевич Губарев, а у правительства вызвал беспокойство призыв к террору. Губарев уже в то время был связан с абвером, а впоследствии стал одним из подручных знаменитого Отто Скорцени.

Губарев уже давно присматривался и к РОВСу, и к НСНП. Через своих агентов в обеих этих организациях он знал, что начальник 4-го отдела РОВСа генерал Барбович был возмущен недобросовестностью руководителя по переброске террористов через румынскую границу полковника Жолондковского, который поначалу не отрицал причастности своих людей к убийству Кирова, а теперь смущен полным разгромом английской разведки, руководившей линией Жолондковского, и сообщением советской печати о расстреле в Харькове энэсовцев Ирошникова и Фроловского. Начальник же 3-го отдела РОВСа в Болгарии генерал Абрамов считает, что Жолондковский обманщик и тратит 5000 франков, получаемых от РОВСа, на свои личные нужды. Возмущен генерал Барбович и тем, что только спустя два месяца узнал о расстреле в декабре 1934 года двух своих офицеров, посланных через Румынию, Дмитриева и Богдановича. Все они никакого отношения к убийству Кирова не имели. Поэтому связь с Румынией прерывается, а активный помощник и доверенное лицо Барбовича ротмистр Комаровский занят тем, чтобы наладить связь с польской и турецкой разведками.

И сейчас Губарев сидел в ресторане вместе с Байдалаковым и профессором Георгиевским, которого молодежь называла исключительно Магом. Обменивались мнениями по создавшейся ситуации и рассуждали, что делать дальше. Они сидели в отдельном небольшом кабинетике, пили кофе и курили.

– Неделю тому назад, придя после работы домой, я обнаружил, что в моей квартире побывали «гости»: рылись в вещах и бумагах, пропали два неотправленных письма, в которых я касался все более натягивающихся отношений НСНП и РОВСа, – возмущался Байдалаков.

– Вы кого-то подозреваете? – поинтересовался Губарев.

– Скорее всего, это дело «правой руки» генерала Барбовича Комаровского, который много обещает попусту.