Разведчик Пустоты

– Что? – спросил его хозяин.

Септимус стоял в своей поношенной куртке. Его нечесаные волосы рассыпались вокруг лица, не скрывая поврежденной оптической линзы. В руках раб сжимал шлем своего господина.

– У вас из уха течет кровь, повелитель.

Талос поднял руку, чтобы проверить. На пальцах его перчатки остался кровавый след.

– Моя голова в огне, – признал он. – Я никогда не мыслил яснее, чем сейчас, но приходится платить за это очень мучительной болью.

– Талос? – произнес один из братьев.

Пророк не был уверен, что узнал голос. Зрение помутилось, и все они выглядели одинаково.

– Ничего страшного, – сказал он безликой толпе.

– Талос? – позвал другой голос.

Пророка внезапно поразила мысль, что братья не понимают его. Язык едва ворочался во рту. Разве он говорил невнятно?

Талос выпрямился и сделал глубокий вдох.

– Я в порядке, – сказал он.

Остальные смотрели на него с сомнением. Холодный взгляд Вариила был острее прочих.

– Талос, нам надо как можно скорее поговорить в апотекарионе. Есть несколько тестов, которые я должен провести, и есть подозрения – надеюсь, неоправданные.

– Как хочешь, – согласился пророк. – Но после того, как мы вернемся с Тсагуальсы.

IV

УГРОЗА ЗИМЫ

Город Санктуарий едва ли был достоин называться городом, а свое громкое имя он заслужил еще меньше. Самый большое из поселений на отдаленной пограничной планете Даркхарна, он представлял собой уродливое нагромождение приземлившихся исследовательских судов, крейсеров колонистов, наполовину погребенных в песке, и примитивных блочных конструкций, едва выдерживающих пыльные бури. Эти шторма бичевали лицо планеты, заменяя собой настоящую погоду.

Стены из дешевого рокрита и проржавевшего железа окружали город. Дыры в них были с грехом пополам залатаны досками и пластинами брони, содранными с приземлившихся кораблей.

Повелитель этого сляпанного на скорую руку поселения осматривал свои владения из относительной тишины офиса. Когда-то это помещение было наблюдательной башней грузового транспорта экклезиархии «Цена милосердия». Теперь комнату очистили от скамей и наблюдательных платформ, и ее заполняли только личные вещи архрегента. Он называл помещение своим офисом, но, по сути, оно было его домом, как и домом каждого из архрегентов за те пять поколений, что сменились со Дня Падения.

Прозрачный купол был достаточно толст, чтобы заглушить рев пыльных ветров снаружи, – не важно, как сильно они стегали раскинувшееся внизу поселение. Сейчас архрегент наблюдал за наступлением бури. Он не мог слышать сам завывающий ветер, но ощущал его присутствие по хлопанью изодранных флагов и стуку запирающихся бронированных окон.

«Опять тьма? – размышлял он. – Мы опять погрузимся во тьму? Может ли это быть первым штормом еще одной Серой Зимы?»

Архрегент прижал ладонь к прочному стеклу, словно мог почувствовать ветер, прочесывающий кости его города-свалки. Затем его взгляд скользнул вверх, к тонкой облачной пелене и звездам за ней.

Даркхарна – настоящаяДаркхарна – все еще была где-то там. Возможно, Империум уже отправил новый флот колонистов, чтобы заменить тот, что сгинул всем составом в глубинах варпа. Сгинул лишь затем, чтобы имматериум изрыгнул его в реальное пространство на Восточной границе. Та ненадежная связь, что существовала между этой Даркхарной – Даркхарной, которую они называли домом, и остальным Империумом, была ограничена, чтобы не сказать хуже. И проблема заключалась не только в небольшом населении. Некоторые вещи следовало держать в секрете.

Последний сеанс связи состоялся несколько лет назад – искаженное помехами вокс-сообщение с далекой планеты, передающей сигнал из еще большего далека. Лишь Трон знает, как передача прошла. Автоматический ответ на столетия просьб о припасах и эвакуации был груб до жесткости:

«Вы под защитой даже во тьме. Всегда помните: Император знает все и видит все. Боритесь. Процветайте».

Архрегент медленно вздохнул, когда воспоминание омрачило его мысли. Его значение было вполне очевидно: «Оставайтесь на своей мертвой планете. Живите там, как жили ваши отцы. Умирайте там, как умирали ваши отцы. Вы забыты».