Разведчик с Острова Мечты

— Именно! — тотчас подхватил Эркол. — Сделай доброе, богоугодное дело, и с души твоей снимутся тяжкие грехи. Истинно глаголю, дочь моя! Смоется множество грехов, включая вчерашние.

Танжина оттопырила губу:

— Из тебя никудышный проповедник, Эркол. Все, что ты можешь, — окончательно разочаровать в вере. Поэтому я и не подумаю тратить бесценный напиток на подобных шалопаев и болтунов. Пойдите поклянчите на кухне пива, если осталось.

— Как же это несправедливо! — нарочито обиделся Ретси. — Одним все согласна принести в дар, а для других жалеешь капли вина!

— Значит, каждый заслужил такое отношение!

— Ой, принцесса! Дай мне только шанс. Я приложу все силы, чтобы заслужить большее.

— Не дождешься! — Танжина показала ему язык и отвернулась к Шагалану: — Ты… никуда не собираешься сегодня, красавчик?

— Пока не знаю. День-два спокойной жизни мне обещали.

— Но отсюда вовсе не вытекает, будто ему позволят нежиться в твоей постельке, — встрял Ретси. — У нас целая куча хлопот, вот закончим трапезу и приступим. Так что не жди миленка рано.

— Жаль. — Танжина погрустнела. — Тогда придется наверстывать вечером. Я намерена приготовить тебе, Шагалан, кое-какие… сюрпризы.

— Звучит чертовски любопытно, — снова ответил за приятеля Ретси, затем добавил, понизив голос: — Однако имеется еще одна деталь, принцесса. Под вечер мы рассчитывали всей компанией посетить Сошки.

Глаза женщины недобро сузились:

— А это на кой ляд? Развеяться надумали в этом свинарнике?

— Обижаешь, душечка! Юноше надо показать нашу жизнь со всех сторон, во всем многообразии. Для его же успешности здесь! Ты ведь тоже в этом заинтересована, правда? Там, конечно, могут подвернуться некоторые соблазны, но мы за ним будем зорко следить. Ну, а, в крайнем случае… ты же не примешься потом устраивать сцен ревности? Дело-то молодое, а?

Танжина заколебалась, обозрела троицу, растерянная.

— Тебе это действительно нужно, милый? — тихо спросила, наконец.

— Пожалуй, что да, Танжи, — ответил Шагалан. — Однако я постараюсь вырваться к тебе пораньше.

— Хорошо. Я буду ждать.

Заметно опечаленная, женщина направилась назад к дому. Эркол проводил ее взглядом, Ретси покачал головой.

— Пускай меня разорвет Кервалийское чудище, если она не втрескалась в тебя по уши, Шагалан, — заявил он. — Я давненько ее знаю, но никогда не видел в таком состоянии. Забота, тревога, нежность, покорность… Да ты, братец, прямо волшебник по бабьей части! Каких же подвигов потребовало столь молниеносное превращение?

— Пустое говоришь, — отрезал юноша. — Доедайте, и начнем разгребать вашу кучу хлопот. Если, конечно, не сочинили.

— Ни в коем разе, — засуетились оба приятеля. — Все — истина, приказы Ряжа — не повод для шуток. Только погоди минутку.

Наскоро покончив с завтраком, двинулись в путь. Дорога предстояла короткая, однако словоохотливые дружки взяли за правило останавливаться поболтать с каждым встречным. Разумеется, главной темой трепотни был новичок с его вчерашней баталией. К третьему пересказу собственных подвигов Шагалан заскучал, к пятому — принялся угрюмо коситься на болтунов. При восьмом он просто проигнорировал встречу, пошел дальше по улице, чем вынудил приятелей скомкать очередную беседу.

Целью этого извилистого пути оказался небольшой приземистый домик с крохотными щелевыми окошками. С противоположных сторон у домика имелись два крыльца, два тяжелых замка на двух массивных дверях. Когда отворили одну, обнаружилась комната, размеры которой терялись в полутьме. Достижимое пространство заваливало тряпье. Волны пестрой ткани затопляли длинные стеллажи, свешивались вниз, сугробами вздымались на полу. Здесь было платье на любой вкус: кафтаны, плащи, камзолы, даже рясы. Все, перемешанное и перепутанное, лежало в жутком беспорядке, разбавляясь ремнями, какими-то одинокими сапогами, сумками и шляпами. Поверху покоился внушительный слой пыли.

— Подбирай себе, Шагалан, чего душа желает, — щедро махнул рукой Ретси.

— Меня вообще-то вполне устраивает мой наряд.

— Давай, давай, — усмехнулся Эркол. — Хватит выглядеть последним босяком, в солидное общество влился.

Разведчик не без опаски потянул из кучи кусок красной ткани.

— Но свою одежду я тем не менее тоже сохраню.

— На здоровье. У нас подобным лохмотьям все равно не место.