Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной

– Ну, я же говорил! – снова усмехнулся Фома неверующий. – Он что же, пришел солдатскую кашу хлебать из твоего котла?

– Да ты слушай, не перебивай! – отмахнулся Костя. – Варил я в тот день действительно кашу. Ну, вы хорошо знаете, какую.

– «Шрапнель», что ли? Или кашу из топора? – посыпались насмешливые вопросы со всех сторон.

Костя пропустил эти возгласы мимо ушей и продолжил:

– Тут прибегает вестовой и гонит меня к ротному. Я все бросаю на первого попавшегося солдата и мчусь в блиндаж. Лейтенант меня сурово так спрашивает: «Суп из курицы сварить сможешь?» – «Конечно, – отвечаю. – Была бы курица».

«Беги в штаб полка, там тебе все объяснят!» – Ну, я ноги в руки и помчался, осеря голяшки. Хорошо, что они тогда рядом с нами стояли. Километра три, не больше. Прибегаю, а меня сразу под локотки и куда-то повели. Ну, думаю, вот тебе и суп. Гляди, сам попал, как кур в ощип. Ан нет. Втолкнули меня в какое-то помещение, смотрю, а это большая кухня.

Подходит ко мне штабной офицер и говорит: «Нашего повара полчаса назад осколком серьезно ранило, и его срочно отвезли в госпиталь. Через два часа сюда приедет маршал Жуков. Делай, что хочешь, а чтобы суп из курицы был готов. Все, что тебе нужно, найдешь в кладовой. – И показывает мне на дверь. – А теперь иди и работай!» – повернулся, отошел в угол и сел на табурет.

Заглянул я в кладовую, а там, мама дорогая, всего навалом. Будто я снова попал в приснопамятный «Торгсин». Помните, были такие магазины?

– Помню, – задумчиво сказал кто-то. – Я даже был в таком один раз. Году в тридцать пятом, меня отец водил туда посмотреть. Хорошо тогда советская власть с иностранцами торговала.

– А твой отец что, богачом был? – заинтересованно спросил еще один боец.

– Куда там! – отмахнулся разговорившийся солдат. – Купил четверть фунта самых дешевых конфет за огромную сумму, и мы ушли. Потом мать его целый месяц пилила за эту экскурсию.

– Понятно, – подвел черту Костя. – Мне кажется, что и сейчас есть такие магазины, только теперь они называются как-то по-другому. Коммерческие, что ли? Сейчас уже и не помню. Когда мы шли по Москве, я видел похожие витрины, где было все, что душе угодно. Не то что в остальных лавках, где было шаром покати. Ну, так вот. Смотрю, посреди кладовой стоит клетка с живой курицей. Я спрашиваю у офицера:

– На сколько человек готовить?

– На шесть, – отвечает. – Будет маршал, двое или трое сопровождающих, наш комполка и начштаба.

Я не стал мудрить. Свернул голову курице и слил кровь. Ощипал, опалил и выпотрошил. Затем положил ее в пятилитровую кастрюлю, и на огонь. Как вода перекипела, добавил картошки, морковки и все остальное. Вот суп и готов. Потом я вынул вареную птицу и положил на противень. Сунул в духовку и запек до румяной корочки.

Тут прибегает ординарец, бледный, как смерть. Увидел, что у меня все готово, облегченно вздохнул и шипит:

– Маршал приехал! Неси все в столовую!

Перелил я варево в красивую фарфоровую супницу и принес в большой зал. Водрузил на стол. Смотрю, входит маршал. Как положено, я отдал ему честь, он просто кивнул. Я повернулся кругом и выскочил через другую дверь и на кухню. Потом пришел ординарец с пустой посудой и сказал, что Жуков похвалил мой суп. А чего бы он ему не понравился? Там все как надо было сделано. Так, как меня моя мама учила.

Короче говоря, маршал уехал, а наш полк бросили в бой. Вот тут и врезал по нам Гудериан так, что только пух и перья от нас полетели, что от той курицы. Да только сбить нас с позиций немцы так и не смогли. Обошли с обеих сторон и двинулись дальше на Москву. А мы оказались в окружении. Долго потом к своим пробивались, но все же вышли.

На следующий день нагрянули особисты и взяли всех в оборот. Генерал наш не вынес такого позора и застрелился. Остальных разжаловали и загнали в штрафбат. Потом я попал в плен. Добрался до Германии. Тут наши пришли и освободили, теперь вот опять штрафбат. – Костя посмурнел и достал потертый кисет. Свернул самокрутку и закурил.

Никто больше не проронил ни слова. Бойцы немного посидели и принялись укладываться спать. Григорий устроился на своем месте и вновь оказался рядом с балагуром. Парень не удержался и задал вопрос, который уже давно не давал ему покоя:

– По-моему, на кисете написано не твое имя?

Костя достал видавший виды небольшой мешочек и показал его соседу. Тот прочитал вышитые гладью буквы: «Любимому мужу Алексею от жены Нины».

– Так уж получилось, что пока мы были в окружении, я подружился с этим парнем. – Костя кивнул на кисет: – И мы договорись, что если один из нас погибнет, то второй найдет его родных и сообщит им о гибели товарища. Так вот, в том же октябре кухню мою разбомбило, и меня перевели в пехоту. Потом наше отделение послали в разведку. Мы прошли по намеченному маршруту, все тщательно проверили – немцев нигде нет.