Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии

– Лев Василевский, правда, никогда на моих соотечественников не жаловался, – рассказывал Иван Винаров, – но я ведь знал чуточку больше, чем он… Вот, например, ему не были известны имена тех болгарских разведчиков, с которыми он случайно встретился на станции Портбу, я их даже инструктировал. Но это не вина Льва Петровича…

Зададимся еще одним вопросом: с чего же начался испанский «дневник» Василевского? Разумеется, его Иван Винаров лично не инструктировал, но следил за деятельностью Льва Василевского и Григория Сыроежкина с пристальным вниманием. Итак, слово Василевскому.

– Мы ехали в Испанию по железной дороге через гитлеровскую Германию и Францию. Красный паспорт с испанской визой, моя сильно загоревшая под жарким южным солнцем физиономия и вообще весь вид человека, не привыкшего носить штатский костюм, привлекли пристальное внимание нацистских чинов разных рангов и ведомств в Германии. Зато во Франции, в Париже, где в то время проходила очередная Всемирная выставка, на меня и моего попутчика-радиста никто не обращал внимания.

Но вот последняя французская станция – Сербер. Здесь Пиренеи обрываются скалистым мысом в море. Дальше начинается Испания.

Вот и первая испанская станция – Портбу. В станционном здании со стеклянной крышей, сильно поврежденной воздушной бомбардировкой, было пустынно. Здесь не пахло сдобными булками, как в Сербере. Ко мне подошли молчаливые спутники. Их было семеро: англичанин Даниэль (он пал потом в бою под Брунете), двое латышей – Вилли и Герт (они попали в 11-ю интербригаду, и последний раз видел я их в бою под Гвадалахарой) и четверо болгар (их я больше не встречал). Мы не знали друг друга, но чувство доверия между нами возникло сразу.

Подъезжая к Валенсии, мы увидели итальянские бомбардировщики. Черные клубы дыма поднимались над городом. Слышались глухие разрывы, частая стрельба зенитных орудий. Шофер подвез меня к отелю «Мажестик», где размещались советские военные советники. Здесь я и познакомился с Григорием Сыроежкиным.

Я сразу обратил внимание на постоянную смену выражения его глаз. То озорные, то задумчивые, то по-детски наивные, они заставили меня залюбоваться им. Буйная русая шевелюра, мужественное лицо, словно вырубленное из гранита. Высокий и широкоплечий, он говорил слегка глуховатым, как бы простуженным голосом. Держался просто, скромно, даже чувствовалась в нем какая-то застенчивость, делавшая его еще более обаятельным. Сыроежкин был старшим советником 14-го партизанского корпуса испанской республиканской армии, и я поступил в его распоряжение. Испанцы называли его Гриша Грандэ – Гриша Большой. Это прозвище привилось и среди советских товарищей. Для испанцев было непостижимо, как человек, занимающий высокое положение, не чванится, не придает никакого значения внешним атрибутам, по-простецки разговаривает со всеми и ничем не походит на генералов, знакомых им по старой Королевской армии.

Еще до того, как я впервые увидел бесстрашного разведчика Григория Сыроежкина в Испании, мне довелось много слышать о его славных делах. Вокруг его имени ходили легенды. И вот стою я перед ним, совсем не «легендарным».

Прежде чем начать со мной разговор, Сыроежкин, как бы прицеливаясь, раза два посмотрел на меня. Затем достал из кармана затрепанную записную книжку, полистал ее и сказал:

– Хочешь поехать в Мадрид командовать интернациональным разведывательно-диверсионным отрядом? Испанцы называют эти отряды «герильерос», по-нашему – партизаны. – Он затушил недокуренную сигарету и добавил – Они действуют там.

Жест его не оставлял сомнения, что речь идет о тылах противника. Правая рука у него выпрямилась не до конца, по-видимому, была сломана и неправильно срослась. Что ж, Мадрид при всех условиях был местом, куда многие мечтали попасть: о героической обороне испанской столицы говорил весь мир.

…Мадрид угадывался по вспышкам разрывающихся снарядов. Навстречу нам изредка попадались машины с потушенными фарами. Минуя безмолвные темные окраины, мы въехали на авениду Алькала, идущую к центру города. Когда проезжали парк Ретиро, Григорий сказал:

– Здесь стоит зенитная батарея, и фашисты часто обстреливают парк.

И как бы в подтверждение его слов где-то вблизи парка упал снаряд. С воем пронеслись осколки.

– Мадрид приветствует тебя, – смеясь, сказал Сыроежкин и, похлопав меня по плечу, совсем уж добродушно и очень спокойно добавил – Скоро привыкнешь…