Разведчик. Заброшенный в 43-й

Голос был негромким, но над водой звуки разносятся далеко. Постовой явно не хотел, чтобы его услышали немцы на другой стороне реки – так бывает, когда ждут своих разведчиков из поиска.

– Свой я, помоги.

– Держи, – и рядом с Игорем в воду упала веревка. Он ухватился за нее свободной рукой, а во второй намертво зажал мешок. Веревку потащили, а вместе с нею – и Игоря. И вот он уже на твердой земле.

– Вставай, тут уже можно. Иди на голос.

Игорь двинулся в ту сторону, откуда доносился голос.

За деревом стоял боец с трехлинейкой.

– Стоять! Ты кто?

– Разведка. Только вышел не на своем участке фронта.

– Разберутся. Это что у тебя?

– Мешок с документами.

Постовой подошел, пощупал. А когда разглядел вблизи форму, в которой был одет Игорь, отпрыгнул в сторону и выставил вперед винтовку с примкнутым штыком:

– На тебе же форма фашистская!

– Я к немцам в тыл в своей форме идти должен?! – возмутился Игорь. – Да ты никак сдурел!

– Вот проткну, как соломенное чучело! – пригрозил часовой.

– Под трибунал пойдешь! – жестко сказал Игорь.

– Поворачивайся, шагай! Да не балуй, стрелять буду.

– Я босиком, сапоги сбросил. Не подгоняй, не видно ни черта!

Они шли по узкой кромке, потом свернули в тыл.

– Товарищ сержант, я туточки перебежчика с той стороны задержал, говорит – разведка. Мешок при нем, вроде с документами.

– Молодец, Осадчий. Возвращайся на пост.

С Игорем сержант разговаривать не стал.

– Идем в штаб полка, пусть отцы-командиры решают, что с тобой делать.

Сержант привел Игоря к землянке ПНШ по разведке, доложил.

Лейтенант не спал.

Игорь разговор слышал, стоял рядом со входом.

– Человека привел – в немецкой форме. Утверждает, что разведчик.

– Я думал, наша группа вернулась. Ладно, заводи.

Игорь вошел.

Лейтенант посмотрел на его босые ноги:

– Вплавь через Полисть добирался?

– В самую точку! Так речка Полисть называется?

– У тебя карты нет?

– Никак нет. Я из ГРУ. Зафронтовая разведка, младший сержант Катков. Документы при себе, только немецкие, сами понимаете.

– Кому доложить о твоем прибытии?

– Подполковнику Стрюкову, разведотдел штаба армии.

– Попробую. В мешке что?

– Документы. Больше говорить о содержимом этого мешка я не имею права.

Лейтенант принялся накручивать ручку полевого телефона.

– Резеда! Резеда! Соедините меня со штабом дивизии.

Лейтенант доложил собеседнику о прибытии зафронтового разведчика с той стороны. Ни фамилий, ни званий, ни должностей не называлось.

– Так точно, понял! – ПНШ положил трубку, зевнул. – Приедут за тобой. Ты расскажи, как и где переходил.

– На полосе роты, сержант которой привел меня сюда. Переправлялся на автомобильной камере от машины, боялся мешок с документами замочить.

– О немцах что сказать можешь?

– Берега реки заболоченные, посты редкие, через полсотни метров. Одно пулеметное гнездо, окопчик мелкий.

– На нашей стороне не лучше, да ты сам видел. Без веревки не выберешься.

– Для перехода место удобное. Немцы подтягивают резервы в Старую Руссу. А напротив вас войск мало. И мин на берегу нет – я ни одной не обнаружил. Что в глубине творится, я не знаю, я на машине ехал.

– Нам эта Старая Русса – как кость в горле. Дважды пытались взять, сколько людей положили – ужас, да все без толку.

– Германия пока сильна, сам видел.

– Неужто в самом логове был?

– Пришлось…

– И язык знаешь?

– Как русский.

– Тогда мне повезло. Сможешь перевести несколько документов?

– Если не длинные… Есть хочу очень и спать – устал.

– Прости. Я на минуточку… – Лейтенант вышел, но быстро вернулся. – Поесть тебе сейчас принесут. А пока документики глянь…

Видимо, наша разведка взяла их на той стороне у убитого или «языка». Игорь добросовестно перевел три места машинописного текста и письмо.

В землянку вошел солдат – в руке он держал котелок.

– На кухне только каша пшенная оставалась для караулов. Я туда тушенки американской добавил. И хлебушек вот, – солдат поставил на снарядный ящик котелок и положил кусок хлеба в газете.

У Игоря при виде и запахе еды в желудке сразу появился голодный спазм.

– Да ты ешь! – Лейтенант протянул ему ложку. – Выпить хочешь? Водка, ром, коньячок?

– Сто грамм не откажусь, и лучше водки.

Ему плеснули немного водки в алюминиевую кружку. Игорь поел, выпил. В желудке разлилась приятная тяжесть.

– Сейчас мы тебе сапоги подберем, идем.

В покосившемся сарае они нашли немецкие сапоги, подошедшие Игорю по размеру, портянки. Еще лейтенант, подсвечивая фонариком, нашел красноармейскую гимнастерку, порядком ношенную, но чистую.

– Немецкий френч сними, только из карманов все достань. Наши парни завтра простирнут, еще для дела пригодится. А вот брюк нет, не взыщи.

Теперь Игорь смотрелся довольно странно. Брюки и сапоги были на нем немецкие – как и ремень поясной, но при русской гимнастерке без знаков различия.

Он достал из карманов френча документы и увидел, что в солдатской книжке на имя Гюнтера Шпранца надписи чернилами расплылись. Выкинуть бы ее, да Стрюкову сдать надо.

За мелкими заботами время пролетело быстро, и как только начало светать, прибыл грузовик. Из кабины выбрался незнакомый старшина, поздоровался с лейтенантом. Похоже, они были знакомы.