Разведчики

— Кто хорошо ныряет, плывите к буксиру, — приказал Гладыш.

Три партизана и Васыль Подкова поспешили на помощь Шохину.

С барж почти не стреляли. Гитлеровцы сбрасывали шинели, сапоги и прыгали в воду, стремясь укрыться на противоположном берегу.

— За мной, на баржи! — крикнул Гладыш. — Тащите мешки! Забирайте припасы, оружие и обмундирование.

Пламя так быстро охватило караван, что нечего было думать спасти зерно из трюмов. Оно горело с треском, и над рекой расстилался желтый удушливый дым.

Один пулемет был без замка. Гладыш выругался:

— Успели, сволочи, вытащить!

Партизаны не стали ждать, когда затонут пылающие баржи. Захватив два пулемета, несколько автоматов, винтовки, патроны и обмундирование, вытащили мешки с мукой и метрах в трехстах от баржи затопили их в неглубоком месте.

— Оставим это до ночи, вода надежно укроет наши трофеи, — проговорил Гладыш ни к кому не обращаясь…

Часов в десять утра Надя, Васыль и Шохин сидели у Гладыша на Выдринском болоте. Все очень устали. Целую ночь провозились там на берегу. Приходилось очень опешить — вот-вот могли нагрянуть фашисты.

На столе возле приемо-передатчика лежала старая записная книжка, газета на немецком языке и несколько писем — все, что удалось собрать на буксире и баржах.

— Сейчас займемся разбором документов, — показал Гладыш на столик. — А потом поговорим о дальнейшем.

Надя подошла к столу. Всякий раз при встрече с ней Шохин и Королев рассматривали ее, будто видели в первый раз: жена изменника Котко!

— Давайте начнем с газеты, — предложил Гладыш. — Кажется, довольно свежий номер.

— Дейче Украине цейтунг, — прочла Надя. Она просматривала страницы, не переводя прочитанного. Разведчики терпеливо ждали. — Хвастливые статейки, — проговорила Надя. — Вот эта заметка представляет интерес:

«…Въезд в Киев и выезд из него разрешается только по определенным улицам и дорогам, — переводила Нади. — К лицам, замеченным в других местах, применяются строжайшие меры, вплоть до расстрела на месте. Все гражданское население обязано без всяких предупреждений показывать пакеты и прочие, даже самые маленькие, свертки заградительной немецкой охране, которая будет немедленно стрелять во всех, кто нарушит указанный порядок…»

— Да-а! — протянул Гладыш. — Действительно интересное сообщение. Здорово напуганы гитлеровцы. На чужую землю забрались грабить, вот и дрожат, воры, день и ночь… Мы с вами, Надя, всю эту газету от начала и до конца должны прочитать, только несколько позже. Я многое не смог перевести. А сейчас познакомимся с записной книжкой.

Надя с брезгливостью посмотрела на лежавшую на столике потрепанную, в изломанной картонной обложке, записную книжку. На первой странице прочла: «Обер-ефрейтор…»

— Фамилии не разобрать, — проговорила она. — Сейчас посмотрю дальше… Вот этот обер-ефрейтор записал, как наши их уничтожили:

«Прибыли в Витебск. Город разрушен. Кто-то поджег солдатскую казарму, которую недавно построили.

Нас обстреливали. Погиб лейтенант Куммер… Двадцать пять часов без передышки вели бой. Лейтенант Даус и унтер-офицер Шлиссер сошли с ума. Клаус подсчитал, что у нас пятьдесят шесть процентов потерь. Написал прощальное письмо.

Противник опять ворвался в населенный пункт. На улицах лежат трупы наших убитых. У самого штаба русский снайпер застрелил обер-лейтенанта Трейера. Ганс Цабель погиб. Карл Бок тоже.

Ночью слушали русскую радиопередачу. Выступал Вильгельм Штрайх, который несколько дней тому назад попал к русским в плен. Неужели он жив? Очень много разговоров об этом. В деревне мы сожгли шестьдесят домов. Половины жителей нет, они ушли к партизанам. Они никогда не сдадутся…»

Гладыш встал:

— Обо всем этом надо сегодня же рассказать партизанам. Надя, сделайте перевод. Королев, дай бумагу и карандаш.

Совсем рядом послышалось отчетливое кукование.

— Ефрем Петрович, — улыбнулся Гладыш. Он всегда радовался приходу старика, и Петру это было приятно. — Шохин, встреть деда.

— Я вже тут, — послышался за стенкой дребезжащий тенорок. Дед Охрим вошел в шалашик, поздоровался. — Нимци на усих дорогах шныряють, — усмехнулся он, — шукають партизан, тых, що баржи потопылы, а там, биля того берега, и хуторив нияких нема!.. А прийшов я вам сказать, що Бедняцький из тюрьмы утик!

— Какой Бедняцкий?

— Учитель. Той, що був першим на Деснянщини партизанским командиром. А потом гестапо его в тюрьму посадыло. Теперь у нас добрый будэ командир.

— Товарищи, сейчас все пойдем к нашим партизанам, — распорядился Гладыш. — С Бедняцким надо связаться немедленно.

Еще далеко до места расположения партизан, разведчиков окликнул часовой. Шохин сказал пароль, и они пошли дальше. По дороге еще несколько раз их останавливали часовые.

— Молодец Реутов, — похвалил Гладыш, — врасплох лагерь не застанешь.

— Службу знает, — одобрительно заметил Шохин.

Разведчики были уже совсем близко от лагеря. Их поразила тишина, раздавался только один голос.

— Что такое? — посмотрел Гладыш на Шохина. — Неужели у них радио?

— Це Юрко постарався! — сообщил дед Охрим.

Шохин обернулся к Гладышу:

— Он же из Киева привез батареи. Приемник давно начал собирать.