Разведчики

Там, под Калугой, я впервые близко увидел мертвого немца. А потом насмотрелся по самое не хочу. Тогда гнали много пленных. Одеты они были во все летнее, обмотки какие-то. И вообще, моральный дух у всех нас немножко поднялся. Народ как-то воодушевился: «Победим, победим».

Потом Калугу взяли, весна началась, и пошли на Козельск. Его вообще как-то не заметил. Помню, там вроде мост был через Оку (Жиздру?). После Козельска пошли на Сухиничи. Вот там нас остановили, и уже пошли серьезные бои. Как раз распутица, 42-й год. Ока вышла из берегов, разлилась, ни пройти, ни проехать. В 42-м же вышли на Курскую дугу и до 43-го стояли. Нас немножко потеснили, где-то там нащупали слабенькое место в нашей обороне и поджали. Так получилась Курская дуга, левый фланг.

Да, забыл сказать, нас же хотели отправить под Сталинград. Погрузили, какое-то время держали в тупике. Потом отменили приказ. Мне тогда еще младшего сержанта присвоили. Я помкомвзвода был. Приходит наш лейтенант и сообщает: «Твоему взводу поставлена задача проделать четыре прохода в минных полях». Передал приказ и пропал! Куда девался, так никто и не понял. Наш особист с бригады хорошо меня знал. Как-то пришел – мы на опушке леса в землянке сидели, – отозвал меня в сторонку и говорит: «Где взводный-то? Скажи мне честно». – «Не знаю…» – «Но ты же был с ним вместе там-то, там-то, и там-то был вместе с ним, и тут-то…» – «Черт его знает, не помню. Да мало ли, он ушел ночью, и все. Может, снарядом убило, или еще чего». – «Ну, смотри…»

Потом с пополнением новый ротный пришел. Он до этого был политруком роты в стрелковом батальоне. Сам с Пинска, белорус или еврей. В свое время лежал в госпитале в Костроме. Узнал, откуда я, и прозвал «Костромой». Хороший был мужик, как отец настоящий. По-моему, Михаил Израилевич звали его. И фамилия что-то наподобие Ковалевич. Так меня с его легкой руки все «Костромой» и прозвали. Ну и ладно, какая мне разница, как ты хочешь, так и назови. Мы с ним откровенно так: он – матом, я – матом. Поругаемся, поспорим, он потом махнет рукой: «А, черт с тобой, Кострома. Делай, как знаешь»…

12 июня 43-го года начальник разведки армии собрал армейскую, дивизионную и полковую разведки. Я тоже присутствовал, от 38-й бригады. «Казбек» всем раздают: «Курите!» Эх, а я-то уже и не курю. До 42-го курил, а потом бросил по случаю. Как получилось? Выходили как-то ночью из-под Козельска с разведки. А наши летуны вечером почему-то бомбили Оку. Болтали, что немцы устроили там промежуточный аэродром. Вдарило 43 градуса мороза. А в Можайске, помню, вообще под 45, – мы сводку получали. И я в этой темноте влетел в чуть замерзшую полынью. Хорошо автомат на шее висел, я им за края зацепился и не весь пролетел под лед. Но все равно вымок. Покуда шел… Мороз такой, что… На мне все как стекло. Положили в санбат, всю одежду разрезали, сбросили… Утром на обходе врач идет. А мы прямо на полу лежим, – не было ж ничего. Подошла, послушала, смотрит на меня… Я лежу, ничего не говорю. Она тоже молчит. Думаю: «Ну, наверное, что-нибудь серьезное со мной». Потом говорит: «Ну что, воспаление легких ты не подхватил. А курить надо бросать. Брось курить! Я тебя прошу убедительно. Ты еще молодой такой». Давай мне мораль читать. Читала-читала, читала-читала, опять спрашивает: «Ну, так бросишь?» – «Да, брошу-брошу». – «Ну, и договорились». С тех пор не курю.

А начальник разведки-то зачем всех собирал?

Знамо зачем. Прорезать проходы через проволоку. Ведь у каждой передовой полосы заграждения выставлены. У немцев там еще банки подвешены. Дотронуться нельзя. Начнешь ножницами резать, банки стучать начинают. И они такой огонь открывают, что мало не покажется. Сколько раз тыкались – гремят. Сразу отход…

А вот ночью, ползешь – ведь темень непроглядная. На ощупь?

Привыкнешь. Привыкают ко всему. Запоминаешь, что к чему…

Разведка ждет, когда Вы банки срежете?

Да какое! Проход сделаешь, сам и пойдешь, со своими ребятами. Иногда берут с пехоты человечка два-три – поддерживают нас.

А то еще спираль Бруно поставят. Вот, к примеру, у нас спираль была под током. С Козельска, где была подстанция, наши на ночь подавали ток. И сразу приходят, взводный или еще кто, предупреждают: «Будьте аккуратней! Под током. Не лезьте туда». А немцы подроют под нее и «выползку» сделают на нашу сторону. Они тоже к нам ползали с разведкой. И ведь брали нашего брата, брали. Как утащат кого… а я почти что каждый день на передовую ходил. Уже все командиры знают в харю. Идешь, а лейтенант начинает материться: «Такая мать, старшину утащили». Пошел, видно, оправиться. Кухня ж пришла ночью. Обычно по ночам кормили или рано утром. Выследили – и все. О-о, те еще умельцы, почище нас. Здорово с этим делом работали. Мы еще против них слабаки были. Потом только начали учиться, что к чему и как…

А Вы брали кого?