Разведчики мировой войны. Германо-австрийская разведка в царской России

Я должен был всегда следить за таинственными световыми сигналами, проверять данные относительно этих сигналов, беспрестанно наблюдать за подозрительными личностями и за шпионами в военной форме. Надо было наблюдать за бельгийскими и французскими рабочими, которые работали за  линией огня. Кроме того, нужно было производить расследование дел о дезертирах для помощника начальника военной полиции, проверять документы всех штатских и т. д. 

Наблюдение за штатскими, работавшими позади линий, в нашем секторе не представляло трудностей. Правда, были отдельные случаи подозрений, но по расследовании подозрения всегда оказывались беспочвенными. 

Дежурный офицер должен был находиться на своем посту в любой час дня и ночи, либо наблюдая за своими подчиненными, либо занимаясь в полуразвалившейся хибарке решением своих многочисленных задач. Офицер, которого я отчетливо помню, испытывал все неудобства жизни в жалком деревянном бараке, тогда как в частной жизни он был архимиллионером — Джемсом Ротшильдом. 

Около деревни Флербе я выслеживал на некоторых перекрестках одного дезертира, который должен был находиться в окрестности. В томительном ожидании проходили долгие часы. 

В течение двух вечеров, будучи дежурным, я видел старую крестьянку, которая, прихрамывая, проходила всегда до наступления сумерек. Старуха неизменно ходила к разрушенной церкви на окраине деревни и всегда имела с собой маленькую корзину. На третий вечер она снова проковыляла мимо меня, и мне это показалось подозрительным. 

На четвертый вечер, оставаясь невидимым, я стал наблюдать за этой старой женщиной, которая прошла в тот же час и в том же направлении. Это укрепило мое подозрение, и я, вместе с сержантом и двумя солдатами решил следить за нею. 

Она надвинула свою шаль плотно на голову и несколько минут спустя после семи часов вошла в поврежденную снарядами церковную дверь. Затем направилась к другой двери, ведущей к башне, и начала осторожно подниматься по развалившимся лестницам. Я следовал за ней чрезвычайно осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, но доски все же поскрипывали. Женщина остановилась на верху башни. Я был поражен, увидев, что развалившееся помещение в башенке занимал человек, одетый в форму английского сержанта. 

В тот момент, когда она передавала этому человеку продукты, я вынул свой кольт и направил его на обитателей башни. Это было несколько рискованно, так как могло быть, что обнаруженный мною человек был действительно британским военнослужащим, которому было поручено провести специальное  наблюдение. Я рискнул. Человек посмотрел на меня с презрением и спросил, не сошел ли я с ума. 

Я инстинктивно чувствовал, что этот человек пытается втереть мне очки. На войне как на войне! Лучше честно ошибиться, чем дать ускользнуть шпиону. 

Я сообщил офицеру о своих обязанностях и попросил предъявить документ о его полномочиях. Он хладнокровно расстегнул карман и вытащил оттуда бумажник. 

— Ладно, — оказал он. — Что вам угодно? 

И стал вынимать из бумажника различные документы. Это еще более усилило мои подозрения. Я ничего не сказал и проверил документы, которые оказались в порядке и, по-видимому, были настоящие. Он заявил, что он лейтенант, прикрепленный к одной батарее. 

Сержант и оба солдата ждали на ступеньках колокольни. 

Я немедленно их позвал и попросил сержанта поручить одному из своих подчиненных привести из указанной батареи командира. 

Тогда подозрительный человек пожал плечами и сказал с мрачной улыбкой: 

— Да, вам здорово повезло. Через шесть часов я был бы уже за линией фронта. 

Я узнал, что он скрывается десять дней, в течение которых поддерживал непрерывную связь с неприятелем посредством полевого телефонного аппарата, который немцы умышленно оставили позади у разрушенной колокольни, во время своего отступления. 

Старая крестьянка, — я в этом окончательно убедился, — действовала вполне чистосердечно. Она приняла этого человека за того, кем он ей отрекомендовался, т. е. за английского офицера, и думала, что делает хорошее дело, принося пищу в его уединенное убежище. 

На следующий день его привели в главный штаб на допрос. 

Я не имею точных сведений о его дальнейшей судьбе. Мельком видел я его в последний раз, когда он уезжал в сопровождении двух высших офицеров. Когда автомобиль тронулся, его злобные глаза встретились с моими, и в них промелькнуло выражение насмешки. 

Глава V Разведчик со шрамом на лице

За время моего пребывания на действительной службе в британской контрразведке я видел немало странных вещей, знал о многих удивительных подвигах, служил под начальством многих выдающихся людей, исполнял всевозможные роли и прибегал ко всякого рода хитростям для того, чтобы бороться с неприятельским шпионажем. Но мне кажется, что из всех подвигов, которые были совершены на этой войне и которые дошли до моего сведения, самым искусным — и самым смелым был подвиг, совершенный одним неприятельским разведчиком в начале весны 1916 года у реки Соммы.