Разведчики всегда впереди

В одиннадцатом часу туман начал постепенно подниматься. И тут подполковник Бирстейн увидел, что фашисты почти рядом. Их окопы находились возле полуразрушенного сарая как раз между двумя полками. А узел сопротивления на стыке двух частей или подразделений — вещь опасная. Стрелковых подразделений полка, как назло, поблизости не было.

— Видишь фрицев? — Подполковник Бирстейн повернулся к старшему лейтенанту Катаргину.

— Вижу! — ответил тот.

— Бери разведчиков, действуй.

Да, это была та критическая ситуация, в которой разведчики должны сражаться в роли обычного подразделения. Медлить нельзя было ни минуты. Пока что, судя по всему, гитлеровцы не подозревали о том, что наши части за ночь выдвинулись вперед. А заметят — фланговый пулеметный огонь наделает много бед.

Фашистский опорный пункт обнаружили и соседи. Лейтенант Владимир Карпов со своими разведчиками также устремился вперед. Результат таков: опорный пункт разгромлен, захвачено десять пленных. На долю Карпова досталось восемь из них, Катаргину пришлось довольствоваться лишь двумя. Но главное заключалось в другом. Разведчики стремительным ударом ликвидировали опасность, нависшую над флангами двух полков.

В ходе боев на подступах к Витебску разведчикам неоднократно приходилось выполнять не совсем свойственные им функции. Было ли это нарушением ранее отданных нами распоряжений, о которых я упоминал раньше? Пожалуй, нет. Ведь во всех случаях речь шла не об участии в общей атаке переднего края противника, а о вынужденных действиях во внезапно осложнившейся обстановке.

Памятен мне эпизод, который свидетельствует о том, что разведчики умеют не только наблюдать, брать «языков», но и отважно сражаться в обычном бою. А дело было так.

К 12 ноября наши части довольно глубоко вклинились во вражескую оборону. Были освобождены деревни Королево, Лучиновка, Еремино, Ковалево. Но клин этот оказался очень узким. Гитлеровским автоматчикам удалось прорваться к дороге, которая соединяла вырвавшиеся вперед части с основными силами. Образовался, как мы тогда говорили, лучиновский пузырь. И горловина его в любой момент могла быть перерезана. Нужно было принимать неотложные меры. Выбор пал на офицера разведки 879-го полка 158-й стрелковой дивизии старшего лейтенанта Ф. И. Иванова.

Я хорошо знал Федора Ивановича. За два года войны этот разведчик не знал неудач. Сначала он был младшим командиром. Затем за мужество, умелые действия ему присвоили офицерское звание.

Не раз я встречался с ним при самых различных обстоятельствах. И всегда у меня появлялась мысль, что Иванов — прирожденный разведчик. Кое-кто не соглашался со мной, но я оставался при своем мнении. Почему, допустим, мы говорим о таланте музыканта, художника, актера? Почему исключается талант разведчика? Безусловно, один талант еще ничего не решает. Он должен дополняться напряженным трудом. Но какой-то фундамент, на котором воздвигается здание истинного мастерства, может и должен существовать.

Дело свое Федор Иванович любил беззаветно. Энергичный, жизнерадостный молодой офицер охотно брался за выполнение самых сложных и ответственных заданий. Причем у меня создавалось впечатление, что, чем труднее были они, тем ярче и многограннее проявлялось в нем дарование разведчика, тем острее действовал ум. Не буду рассказывать о всех рейдах, которые совершил Иванов во вражеский тыл, но скажу, что все они неизменно завершались успехом.

Было у старшего лейтенанта Иванова еще одно бесценное качество. Он умел сплотить подчиненных, научить их искусству ведения боя. Люди беспредельно верили в своего командира и были готовы идти с ним в огонь и в воду. И он никогда не сомневался в своих разведчиках. А взаимное доверие — непременное условие успешной деятельности.

Но вернемся к горловине лучиновского пузыря, расширить которую приказали группе Иванова.

Разведчики скрытно подобрались к тому месту, где через лес проходила единственная дорога, ведущая к ушедшим вперед частям. Стали наблюдать. Вскоре они убедились, что тут действительно не пройти, не проехать. Из леса, окутанного туманом, непрерывными цепочками летели трассирующие пули. Судя по всему, гитлеровцы не испытывали недостатка в боеприпасах и поэтому вели не прицельный, а отсечный, можно сказать, заградительный огонь. К этому вынуждала их и плохая видимость. Тем не менее огонь был настолько плотным, что любая машина, любая повозка, появившаяся на дороге, получила бы свою порцию свинца.

А транспорт скопился у начала и конца узкой горловины пузыря. Здесь стояли автомашины с ранеными, которых нужно было срочно эвакуировать в тыл. Водители с тревогой прислушивались к их стонам, но ничего не могли предпринять, потому что неподалеку воздух вспарывали автоматные очереди. Здесь же были грузовики с боеприпасами и продовольствием для тех, кто, вырвавшись вперед, продолжал ожесточенный бой с врагом. Водители этих машин тоже ничего не могли сделать. Помочь должны были разведчики, возглавляемые Федором Ивановым.