Разведчики всегда впереди

В дни, предшествующие наступлению, никто толком не поинтересовался, каким образом Горобец так быстро залечил рану. Лишь позже выяснилось, что он попросту сбежал из госпиталя, когда узнал, что его включили в список тех, кто подлежит эвакуации в тыл.

И вот гвардии капитан с группой разведчиков ушел для выполнения задания. Утром 9 октября Горобец доложил, что в районе Таураге оборона противником занимается поспешно, разрозненными подразделениями. Это весьма существенное уточнение предопределило характер дальнейших действий наступавших частей. Командир дивизии гвардии генерал-майор А. П. Квашнин не стал ждать, пока подтянутся соседи. После десятиминутного артналета он приказал атаковать вражеские позиции. Подоспели части 91-й гвардейской дивизии. Общими усилиями за три часа город был взят, причем с минимальными потерями. Теперь и Юрбаркас, и Таураге были в наших руках. 39-я армия выполнила свою задачу.

При первой же возможности я встретился с Иваном Горобцом. Не скрою, мне хотелось его отругать за уход из госпиталя.

— Ты достоин самого строгого наказания, — начал было я.

— За что, Максим Афанасьевич? За то, что я люблю свою часть, за то, что не могу жить без наших ребят? Наказывайте, коли так…

Во взгляде его светилась такая неподдельная грусть, что у меня не хватило духу продолжать разнос.

— Ладно, так и быть. Рассказывай, как дело было.

Горобца спасло то, что перед ранением он около суток ничего не ел. Поэтому никаких нагноений, никаких осложнений после операции не произошло. Ну а все остальное — дело рук врачей и сестер.

— Сейчас-то как? — спросил я.

— Помаленьку заживают дырки. Одна на животе, вторая на спине. Меня ведь навылет…

— Ты хоть сейчас поберегись.

— В этом не сомневайтесь. Ведь мне хочется прошагать по Германии. А она теперь рядом. Дождался я заветной минуты.

Да, перед нами лежала граница гитлеровского рейха, откуда 22 июня 1941 года началось вторжение фашистских полчищ.

НА КЕНИГСБЕРГ!

После завершения Таурагской операции 39-я армия снова оказалась во втором эшелоне 3-го Белорусского фронта и сосредоточилась восточнее небольшого литовского городка Наумиэстис. За городком протекала река Шешупе. На противоположном ее берегу расположился Ширвиндт — первый немецкий город, встретившийся на нашем долгом пути к победе.

Итак, скоро, очень скоро боевые действия будут перенесены на вражескую территорию. Не скрою, нас это радовало. Наконец-то война пришла туда, где она была порождена. Теперь наши полки и дивизии были намного сильнее и опытнее тех, которые более трех лет назад бились с врагом на этих холмах. Советские воины возвратились сюда для того, чтобы идти дальше, чтобы добить фашистского зверя в его собственной берлоге, освободить народы Европы от гитлеровского порабощения. Мысли об этом заставляли сильнее стучать сердце.

Теперь нам предстояло взламывать оборону, включавшую в себя долговременные укрепления, которые создавались здесь в течение многих лет, создавались капитально, с немецкой расчетливостью и пунктуальностью.

В штабе фронта мы получили предварительные данные о фашистских приграничных укреплениях и, несмотря на то что наша армия находилась во втором эшелоне, сразу же приступили к тщательному изучению имеющейся информации. Все говорило о том, что передышка будет непродолжительной.

Первая линия укреплений состояла из двух траншей полного профиля с бункерами. Перед траншеями, находившимися одна от другой на расстоянии 100–150 метров, располагались, как обычно, проволочные заграждения и противотанковые мины. Для того чтобы добраться до первой траншеи, нужно было преодолеть противотанковый ров и поле управляемых фугасов. Такой же сюрприз ожидал наступающих между первой и второй траншеями. Все это, как предполагали гитлеровцы, должно было существенно помешать атакующим, расстроить их боевые порядки, привести к тяжелым потерям в людях и технике.

Но предположим, что первая линия укреплений прорвана. Означает ли это, что наши подразделения смогут быстро развить успех? Впереди их ждали долговременные огневые точки, доты, как их называли сокращенно. Они располагались на западных берегах рек Шешупе и Ширвиндта. Каждый дот имел хороший обзор и обстрел. Помимо огневой связи они объединялись в единую оборонительную систему траншеями полного профиля. Подходы к ним были густо минированы. В глубине обороны и между дотами располагались поля управляемых фугасов.

Существенной частью вражеской обороны являлись многочисленные юнкерские и гроссбауэровские (помещичьи и кулацкие) усадьбы. Каждая из них имела здания с толстыми каменными стенами, глубокие подвалы под цементированными сводами. Любое из этих строений легко можно было превратить в долговременную огневую точку, а то и в мощный узел сопротивления. Мы ни на минуту не сомневались, что фашисты постараются в полной мере использовать такую возможность. За счет этого значительно возрастала глубина вражеской обороны, увеличивалась ее стойкость.