Разведчики Зеленой страны

— Эй, — сердито крикнул Искандер Пханову, увидя его на верхушке ветряка, — зачем ты там?

— Ветряк для тебя чиню, — ответил Пханов.

— А где твой журналист? — спросил Искандер.

— Не знаю, где твой гость, — ответил Пханов, пожимая плечами.

— Зачем врешь? Твой друг здесь. Скажи правду, где он? — настаивал старик.

— Журналист здесь? — спросил перепуганный Топс и быстро слез с ветряка.

— Это ты, мальчик, впустил их? — грозно спросил Искандер.

— Пханов хотел починить ветряк, — огорченно твердил Топс, — а журналиста я не приводил.

— Где журналист? — все так же настойчиво допрашивал Искандер, оглядываясь по сторонам.

Но Пханов молчал и только недоуменно разводил руками. Старик сердито махнул рукой и поспешил к домику.

На один миг серый костюм журналиста мелькнул меж деревьев, и Топс тотчас же показал на него Искандеру, но старый ученый уже сам заметил непрошенного гостя.

Теперь старик бежал, и Топс еле поспевал за ним. Они зашли в ту часть сада, где Топс еще никогда не был. Журналиста они увидели на площадке, рядом с вегетационным стеклянным домиком. И Топса поразило, что этот человек вел себя удивительно странно: он почему-то подпрыгивал, будто плясал. А зачем ему надо было плясать возле какого-то странного стеклянного столика, наполненного чем-то зеленым?

Журналист касался пальцами стеклянной поверхности столика, то и дело заглядывал под него. Столик был не из досок, это был плоский стеклянный резервуар толщиной сантиметров в тридцать.

— Эй, не трогай! — гневно крикнул Искандер, когда журналист попытался снять верхнее стекло.

— Это твои сокровища солнца? — спросил журналист, покачиваясь, и в его блуждающих, пьяных глазах светилось безумие.

«Напился он, что ли?» подумал Топс, изумленно глядя на него.

— Человек, иди сюда! — крикнул ему Искандер. — Ты успел надышаться вредными эфирными маслами цветов, и ум твой омрачен. Ты сейчас можешь совершить такие поступки, о которых впоследствии пожалеешь… Иди сюда, и я дам тебе средство, или ты будешь как безумный!

— Это вы, вы безумец! — закричал журналист и пьяно засмеялся. — Вы, — сказал он, протягивая руку к Искандеру, — больше чем миллионер. Я уже все знаю про ваш «взрыв жизни». Я видел птиц, которые едят студень… Вы изобрели съедобный белок? Это значит, что король мясных консервов в Америке, снабжающий ими полмира, завтра может стать нищим. А доящиеся растения? Если опыт удастся, короли сахарной промышленности разорятся… А гигантские орехи! — Тут журналист прижал ладони к щекам и, глядя обезумевшими глазами, визгливо засмеялся.

Видимо, тормозящие центры его ослабли, и он говорил то, что никогда не сказал бы в ином состоянии. Искандер отбежал в сторону, сорвал пучок пахучих растений, которыми намеревался вернуть журналиста в нормальное состояние, и вдруг сунул пучок в карман. У Искандера родилось подозрение.

— Так кто же вы такой? — раздался позади них гневный голос Василия Александровича.

— Я? — Журналист выпрямился. — Я послан к вам более могущественным, чем сам бог! — выкрикнул он. — Я могу сделать вас самыми богатыми людьми на свете! О вашей славе будут писать все газеты. Что у вас здесь? Маленькая лаборатория! А в Америке вы будете иметь все! Вы, как знаменитый Бербанк, докажете всему миру, на что способен человеческий гений в американских условиях. Мы вас прославим. Соглашайтесь. Монопольно!

— Как Бербанк? — воскликнул Василий Александрович.

— Да, да, как знаменитый волшебник Бербанк, — твердил журналист, — создатель слив без косточек, съедобного кактуса, ежевики без колючек, персиков с косточкой миндального ореха.

— А вы сами, вы знаете, как умер Бербанк? — воскликнул возмущенный Василий Александрович и, не в силах сдержать негодование, прокричал: — Бербанк умер, затравленный мракобесами за то, что вступился за учителя, осужденного на «обезьяньем процессе»! Этот учитель рассказал ученикам об учении Дарвина, учении, которому Бербанк был обязан своими успехами… И вы смеете говорить о Бербанке? Вы негодяй!

— Нашими успехами, — сказал Искандер, — мы обязаны советским ученым. И нет большей славы, чем получить признание народа. Мы знаем, что когда Бербанк выводил свои знаменитые сорта, он завещал, чтобы ими пользовался народ и никто не имел на них монополию. А ты, скорпион, предлагаешь нам «монопольно»!

— Только монопольно!

— Это американский журналист, он фашист и разбойник, у него золотой браслет на руке! — закричал Топс в ярости оттого, что его так глупо провели и что обижают Искандера и Василия Александровича.

Всегда очень миролюбивый, Василий Александрович сжал кулаки, поднял плечи и пошел на журналиста.

— Не надо, — тихо, но решительно сказал Искандер, — этот человек скажет нам больше, чем он хочет сам сказать. Он во власти эфирных масел, но надо, чтобы он не уничтожил опытный хлоропласт… Человек, — обратился Искандер к журналисту, — нюхай эти растения, — и он с протянутой рукой медленно пошел к журналисту, желая оттеснить его от опытного хлоропласта.