Разведенные мосты

Есть в этой части парка и другая компания: эти ни во что не играют, и каждого зашедшего к ним человека встречают настороженно и с видимым любопытством. Кидают острые взгляды на карманы, что-то высматривают. Я не сразу уразумел, что же их интересует, но скоро понял: бутылка! Нет ли в твоём кармане пива или зелья покрепче. Эти — пьют. Пьют каждый день и — обязательно. Выжидают человека с бутылкой. Если же его нет, начинают проявлять беспокойство, запускают руки в карманы, кидают взгляды на карманы других, сидящих рядом. И по мере того, как убеждаются, что денег у товарищей нет, начинают суетиться. Ёрзают на лавках, встают, прохаживаются взад-вперёд, опять садятся. Наконец, кто-то недовольно и с явным раздражением говорит: «Так что же мы… так и будем сидеть!»

Если ты подошёл к ним в эту минуту и не проявил никакого интереса к их проблеме, на тебя устремляются взгляды, полные неприязни, а то и враждебные. Тебе ничего не говорят, — до этого дело не доходит, — но ты и сам должен понять, насколько тут неуместны праздные соглядатаи.

Однажды я увидел двух странных приятелей; они вроде бы и не были тут посторонними, но их явно не жаловали, смотрели на них косо и не проявляли желания с ними говорить. Один был постарше, высокий, держался прямо, одет чисто, в костюме, хранившем следы былой красоты и дороговизны. В руках он держал трость с костяной ручкой. Другой и ростом неказист, и одет во всё старое, поношенное, но главное — лицо имел мятое, жатое и серо-землистое. Видно было: он пил и был мучительно озабочен жаждой опохмелиться.

Я эту категорию людей знал, поскольку давно и серьёзно занимаюсь проблемой алкоголизма. В статье обо мне в недавно вышедшем третьем томе Большой энциклопедии русского народа меня назвали «…руководителем общественной организации «За трезвость нашего народа». «Руководителем» — это сказано слишком сильно, но вместе с академиком Угловым, посвятившим много сил борьбе с пьянством, я давно состою в активе борцов за трезвость. Я написал книгу «Геннадий Шичко и его метод», она стала учебником для инструкторов, отрезвляющих алкоголиков по методу питерского учёного Геннадия Андреевича Шичко; затем написал книгу о пьянстве русских писателей «Унесенные водкой», — она выдержала пять изданий и известна в нескольких зарубежных странах, — и, наконец, недавно, в 2002 году, в серии «Русский роман» вышли два моих романа, посвящённых страшной, убийственной для всех народов мира проблеме алкоголизма: «Судьба чемпиона» и «Мать-Россия, прости меня грешного». Романы вышли под одной обложкой с общим названием «Прости меня грешного». Знаю, что роман на эту тему мечтал написать Джек Лондон. Он сам был алкоголиком. Зелёный змий всё туже затягивал на его шее свои объятия, но он и в этой смертельной петле сумел-таки написать повесть «Джон Ячменное зерно». Ячменное потому, что водку в Америке делали из ячменя, и даже Джек Лондон, талантливейший писатель и человек огромной воли, не смог одолеть душившего его Джона. Писатель уже на краю могилы успел прокричать свой призыв к женщинам: «Милые женщины! Беритесь вы за решение этой проблемы. Нам, мужикам, с ней не совладать!..»

Писателю не было и сорока лет, когда зелёный змий прервал земной путь Великого Американца.

Я долго подступался к этой теме и, наконец, решился.

Один из этих двух приятелей — тот, что был опрятно одет и с тросточкой, — заспорил с молодым мужиком, который, как мне показалось, уже успел хлебнуть свою порцию пива или водки, и спорил грубо, размахивал руками. А тот, что с тростью, — он тоже был изрядно на подпитии, — пытался его в чём-то убедить и говорил как-то жалобно, плаксиво:

— Да нет, ты мне скажи: зачем они порезали на металлолом нашу ракету «Сатану»? Я же её проектировал, она в сто раз сильнее самой последней американской ракеты. Зачем сразу, в один момент ослабили Россию в сто раз и выпустили вперёд американцев? Ты же голосовал за них, этих властителей, так и скажи мне, зачем надо было резать нашу «Сатану»?..

Последние слова конструктор ракет прокричал как-то по-женски, визгливо и вдруг расплакался.

Я понял: человек болен, и сейчас с ним может случиться истерика. Незаметно вышел из кружка пьяниц и удалился. Но на другой день опять заглянул к своим новым знакомым и увидел здесь тех двух приятелей. Высокий и с тростью на этот раз был трезв и производил впечатление нормального человека. Он ко мне поначалу не проявил внимания. Но я к нему подошёл, сказал:

— Кажется, вы живёте вон в том доме, за дорогой. Я вас видел у магазина «Электротовары».

— Да, я там живу. И что же из этого следует?

Я почувствовал, что кто-то трогает меня за рукав. Обернулся — это его товарищ. Тянется к моему уху, говорит:

— Ему не надо. Будет блажить, как вчера, а вы дайте мне на бутылку, только так, чтобы он не видел.

Я отошёл с ним к краю лавки, и мы сели. А тот, с кем я говорил, отвернулся и потерял к нам всякий интерес. Мой собеседник продолжал: