Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента

Очередной тяжелый удар был мне нанесен на следующий день. Совершенно неожиданно рано утром в барак вошли надзиратели и, вызвав, предложили мне немедленно собираться с вещами и следовать за ними. Мне надлежало еще забрать вещи в камере хранения, а затем проследовать на вахту. Затем я узнал, что в числе более ста заключенных меня направляют в штрафной лагерь. Я не мог понять, чем это вызвано. Кстати, как я узнал впоследствии, мое направление в штрафной лагерь вызвало не только недоумение, но и возмущение у большинства заключенных. Они не могли тоже понять, почему вдруг меня превратили в штрафника. Все знали, что я не принимал участия ни в каких беспорядках, а всегда вел себя дисциплинированно и к порученной работе относился добросовестно. Кроме того, я всегда был доброжелательным к заключенным, часто помогал им в направлении на работу в соответствии с их возрастом и состоянием здоровья.

В этапе в штрафной лагерь я испытывал страх, так как мог предположить, что это может для меня плохо кончиться. Возникал вопрос: кто хотел со мной разделаться? Среди руководства лагеря ко мне все относились хорошо, пожалуй, за исключением только уполномоченного МВД. Мне уже давно казалось, что он относится недоброжелательно ко мне, что я находился как бы на особом положении у начальства.

Полный тревог, я прибыл во вновь образованный штрафной лагерь. Не успел пройти наравне с остальными заключенными надлежащую проверку, меня вызвал начальник лагеря старший лейтенант. Он предложил сесть и тут же заявил, что просит меня оказать ему содействие в организации работы с привлечением поступающих в лагерь заключенных. При этом подчеркнул, что он постарается, чтобы я недолго задержался в этом лагере. Покинув кабинет, я не мог себе объяснить, что происходит. Я и здесь стал старшим экономистом и подчинялся непосредственно начальнику лагеря.

Не следует думать, что в этом лагере был какой-либо ожесточенный режим. Конечно, режим был более строгий, чем в других лагерях, обслуживающих шахты.

Не буду подробно останавливаться на описании моего пребывания в этом лагере. Укажу, однако, что вскоре несколько успокоился и продолжал честно относиться к порученной мне работе. Начальник лагеря, видимо, был вполне удовлетворен моим поведением, а в еще большей степени выполняемой мною работой. Вскоре мы обеспечили для всех заключенных различного рода работу. Я мог понять, что произошли изменения в режиме и что, видимо, никому из находящихся в лагере заключенных ничего не угрожает.

Прошло немногим больше грех месяцев, и во время очередного вызова к начальнику этого лагеря меня вновь ждал сюрприз. Старший лейтенант приветливо встретил меня и, улыбаясь, пояснил, что он всегда умеет выполнять свои обещания, именно поэтому вынужден, к сожалению, попрощаться со мной, так как меня доставят в лагерь, в котором я уже побывал, то есть в лагерь при угольной шахте № 40. Он поблагодарил меня за оказанную помощь в организации использования заключенных на работах.

Вскоре я был препровожден в обещанный мне лагерь, в котором меня очень любезно встретил замначальника лагеря Павлов и тут же объявил, что сейчас при лагере создано особое подразделение для заключенных, пользующихся пропуском на выход в любое время вне зоны. Принято решение о том, что я буду размещен именно в этой части лагеря. Павлов поинтересовался, на каких работах меня использовали после того, как меня были «вынуждены» этапировать в другой лагерь. Выслушав это заявление, я усомнился в том, был ли прав, предполагая, что меня в 1951 г. отправили из этого лагеря, воспользовавшись отсутствием полковника Бганко, в результате плохого отношения ко мне как раз этого Павлова. Я подумал о том, что, быть может, было получено указание из Воркутлага в целях укрепления работы планово-производственной части того лагеря, куда меня направляли.

Павлов поинтересовался также моим самочувствием. Я признался, что очень устал, так как по существу с 1939 г. не имел ни одного отпуска, – то в лагерях, то находясь на сложной работе, я хотел бы начать работать на более легкой работе. Павлов предложил мне немного отдохнуть и подумать о том, какую работу я хотел бы для себя выбрать в лагере или непосредственно на шахте. На этом наш разговор не закончился. Я поинтересовался, буду ли иметь право, находясь в этом лагерном подразделении, посещать и основной лагерь. Ответ был положительным.

Я прошел на пищеблок, так как мне очень хотелось узнать, находится ли в этом лагере Роберт Шютц и где он работает. К моей радости, он действительно работал еще в пищеблоке. Правда, вскоре перешел во вновь созданную коммерческую столовую, в которой посетители могли выбрать себе еду сами, оплатив наличными деньгами. Создание такой столовой объяснялось тем, что к этому времени заключенные получали оплату за выполняемую работу.