Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

Между тем в одном из писем генсеку Коминтерна Г. Димитрову как раз и указывалось, что счёт в Госбанке под названием «8-я база физкультурников» был «вторым текущим» для ОМС/СС[335]. То есть, как и её муж, Эмилия являлась сотрудницей разведки Коминтерна.

Ответ СВР на запрос ВГТРК разъясняет, что в Коминтерне она была «радиооператором»[336]. Кстати, когда она прибыла в Британию, в SOE нашли, что у неё всё-таки «отличные технические знания»[337]. Возможно, она углубила их, пройдя дополнительную подготовку после начала войны, – хотя, в принципе, и до этого имела большой опыт (согласно вновь выявленным документам РГАСПИ, она работала радисткой в аппарате Коминтерна с 1930 г.[338]).

Несмотря на наличие положительного отзыва, датированного сентябрём 1937 г., из Коминтерна она всё-таки уволилась. Случилось это ещё 15 июля (то есть в том же месяце, когда был арестован её муж). Тогда же в её дело подшили следующую бумагу:

«Сов. секретно.

Подписка при уходе.

Не разглашать государственные и партийные тайны.

За невыполнение настоящего обязательства – строжайшая ответственность.

15 июля 1937

»[339].

Следующий штамп в графе «Особые отметки» в её паспорте сообщает, что 19 июля её приняли на фабрику № 8 «Москвошвей»[340] на московском Варшавском шоссе[341].

Интересно, что уже на следующий день бдительная секретная часть фабрики попросила Коминтерн «срочно сообщить о положении и происхождении НАГЕЛЬ Эмилии Степановны»[342]. Первый ответ явно написал кто-то, пытавшийся помочь вчерашней коллеге, выдавая увольнение из Коминтерна за нечто невинно-рутинное: «Уволена из ИККИ по сокращению штата»[343]. Второй ответ составил другой человек (возможно, тот, на кого нажали):

«НАГЕЛЬ Эмилия, она же Борецкая, из рабочих, сама портниха, немка, член КП Чехословакии с 1926 г. /родственники проживают в Чехословакии/. Сама она является женой ШОКА, ныне арестованного органами НКВД»[344].

Конечно, связь с арестованным человеком, по идее, серьёзно ограничивала её «манёвренность». А ее последующее привлечение советской разведкой – лишняя иллюстрация того, что новый начальник разведуправления НКВД/НКГБ Фитин действительно немало сделал для оперативной реабилитации тех, кто ещё вчера считался ненадёжным, а то и «врагом народа». Из ответа СВР на запрос ВГТРК стало известно: Эмилия ещё «в марте 1939 г. была завербована 3 отделом ГУГБ НКВД СССР и использовалась в разработках политэмигрантов, подозреваемых в шпионской деятельности. Её работа с органами оценивалась положительно»[345]. Там же: «В декабре 1941 г. “Чайка” была привлечена к работе 1 управления (разведка) НКВД СССР». Война ускорила процесс.

15 июля 1942 г. она дала расписку в получении 500 рублей на дорожные расходы[346], а через два месяца отплыла из Архангельска на Запад. Согласно ответу СВР, Эмилия была подготовлена в качестве радистки для агента «Конрада»[347].

«Конрад»-Кёлер

«Конрад» – это тот, кого мы до сих пор знали как ещё одного «эстонца». Это он – «Юри Круус» или вроде как русский гражданин Союза ССР «Пётр Кольцов».

Но и в ответе СВР на запрос ВГТРК, и в многочисленных материалах на него в фонде Коминтерна в РГАСПИ он назван «Конрадом»[348]. Совпадают и фотографии из всех трёх источников, включая TNA в Лондоне. То есть все эти персонажи – несомненно, одна и та же личность.

Настоящее его имя – Герман Кёлер-Шобер. Для порядка заметим, что в некоторых документах Коминтерна он предстаёт как «Келлер» – через два «л». Но это не соответствует написанию его фамилии на немецком: «Koehler». В советской документации к этому прибавляли ещё и отчество: «Карлович»[349].

В ответе СВР отмечается, что «1-м управлением (разведка) НКВД он был завербован в конце 1941 г.»[350], а в документах Коминтерна его называют «Конрадом» ещё задолго до начала войны[351]. Из чего выходит, что «Конрад» – его партийный псевдоним, лишь унаследованный советской разведкой. Другие его довоенные партийно-коминтерновские клички – «Гермес», «Грюн», «Виктор»[352]. Профессия – столяр[353].

Он тоже родился в бывшей Австро-Венгрии – в городе, расположенном в той части Моравии, где тогда в ходу были и чешский, и немецкий языки. Чешское название города – Одри. Немецкое – Одрау. Дата рождения – 23 апреля 1906 г.[354]

Кем был будущий «Конрад» по национальности? Чехом? Немцем? Судя по имени, конечно, он этнический немец. Но в 1924 г. он вступил в компартию не Чехословакии и не Германии, а Австрии[355]. И когда попал в Англию как «ледоруб», офицеры SOE отмечали, что он «очень типичный венец (курсив наш. – Авт.) примерно 38 лет»[356]. Очевидно, «Конрад» приобрёл характерный венский акцент (что не редкость для тех, кто приезжает в столицы из провинций).