Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

В чем состояли преступление и наказание супругов Ноффке? Там, в Ленинграде, они встретили убийство Кирова, ставшее предвестником новой и ещё невиданной волны репрессий. В начале 1936 г. их перевели в Москву[405], где уже находилась сестра Эльзы.

Звали её Альбин, и, как следует из показаний Эльзы, она была замужем за коммунистом Креппсом. Согласно воспоминаниям И. Вольфрам, этот человек, с которым отец говорил на немецком, носил фамилию Кребс (Инга ещё по-детски запомнила, что фамилия – от слова «краб»)[406]. Судя по всему, это был уроженец Керчи, заведующий «Издательским товариществом иностранных рабочих в СССР» (где работали они все) Михаил (Ихиэль) Евсеевич Креппс[407].

Как бы то ни было, в Москве началось нечто ужасное.

Согласно заявлению Эльзы Ноффке, поданному в Отдел кадров ИККИ (кстати, эта бумага была написана аккуратным почерком на вполне сносном русском языке), она и её муж Эрнст нашли семью Креппсов политически неграмотной – Эльза пишет: «[мы против них] выступали на собраниях и в стенгазетах»[408].

В деле самого Креппса в РГАСПИ (где он действительно разок упомянут и как Кребс[409]) есть несколько моментов, которые позволяют убедиться: речь идёт именно об этом человеке – в частности, говорится о том, что в Первую мировую войну он попал в плен к австрийцам, где и мог овладеть немецким языком. О его идеологических метаниях сказано следующее: «Был несогласен с НЭПом», «Считал неправильным высылку Троцкого», «Допускал в подборе работников гнилой либерализм»[410]. В итоге Эльза добилась того, чтобы сестра и её муж были… арестованы.

Между тем «ежовщина» всё набирала обороты. Эльза из-за связи с «неблагонадёжными» (с которыми она сама боролась) была уволена из издательства. Может быть, поэтому во время пребывания в Англии она и «не раскрывала своих политических взглядов, вообще никогда не говорила о политике»?![411]

Через «чистки» прошёл и Эрнст Ноффке: в 1937 г. он был заключен в тюрьму, но, к счастью, быстро вышел[412]. По состоянию на 1942 г. Эрнст и Эльза Ноффке тем не менее считались «проверенными людьми»[413].

Ноффке в ГРУ

То, как и кем Эльза Ноффке в начале войны была привлечена к работе на разведуправление Красной армии, нам пока неведомо. Правда, В. Лота выяснил, что готовила её к заданию будущий полковник (тогда капитан) Мария Полякова – знаковая фигура в истории советской военной разведки[414].

Насколько можно понять, сначала Эльзу собирались забросить в Германию напрямую из Советского Союза (самолёты ВВС СССР долетали до Польши / Восточной Пруссии, откуда агентам предписывалось добираться до глубинных районов рейха). Но «после серии неудач […] заброску […] было решено проводить с помощью военной разведки Великобритании»[415], – отмечает тот, кто знакомился с её делом в ГРУ[416].

8 августа 1942 г. М. Полякова проводила Эльзу на Ярославский вокзал Москвы, откуда как в те дни, так и сегодня отправляются поезда в Поморье, до Архангельска. В. Лота приводит даже такую деталь: Мария помогла Эльзе донести до купе багаж, включавший радиостанцию[417], которой, как мы помним, предстояло затонуть при торпедировании британского судна, вышедшего из Архангельска в сторону Шотландии…

Ноффке в Британии

Когда вместе со своими товарищами по группам «Тоник» и «Содовая» Ноффке (в тот период – «Никитина»-«Поска») всё-таки доберётся до Англии, офицеры SOE примут ее за «руководителя группы». Приведем полную цитату: «Она явно обладала самым твёрдым характером, а по ходу постигших её проверок и несчастий сохраняла спокойствие. Она точно знала, чего хочет и почти всегда этого достигала»[418]. Как мы видели, это действительно так.

Ещё интересная деталь. По прибытии в Англию она повела себя как выдержанный идеологический боец и даже, как представляется, экзальтированный критик буржуазных порядков. В частности, «громко жаловалась на качество товаров в магазинах Лондона, противопоставляя их сверкающим торговым центрам Москвы»[419]. От себя заметим, что сохранившиеся и поныне предвоенные здания универмагов «Мосторга» (в Марьиной Роще, на Пресне) по объёмам не так уж и уступают, например, лондонскому «Уайтли’з». То есть к «сверкающим» их отнести вполне можно. Но, конечно, набором товаров предвоенные московские универмаги вряд ли так уж «сверкали». Впрочем, ещё в 1920-е гг. у Эльзы Ноффке имелся выбор, и она предпочла «загнивающему» Западу Советский Союз. В её глазах он, наверное, и сверкал (если, конечно, её комментарии не являлись тем, что психологи называют «защитной реакцией»). Как бы то ни было, за словом в карман она явно не лезла.