Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

Кстати, бетон для зданий цехов и жилых кварталов готовили ночью, чтобы днём успеть возвести как можно больше. А чтобы не заснуть, люди работали под живую музыку. На стройплощадке играл духовой оркестр![755]

Задуманные строения возводили в стиле конструктивизма, ставшего, как ни крути, визитной карточкой того времени – удивительной эпохи, поразительным образом вобравшей в себя неповторимый энтузиазм нового рабочего класса, помноженный на желание устроиться в городах тех крестьян, которые в процессе «раскулачивания» не были высланы в Сибирь и бежали из деревень от ужасов коллективизации и последовавшего голода. Оставшиеся на свободе так или иначе стремились к лучшему, наращивая поражающие воображение темпы промышленного развития невиданного доселе государства.

Что сегодня трудно объяснить молодым россиянам? И что одновременно является бесспорным для старшего поколения бывших советских людей? Следствием всего этого удивительного исторического замеса стала возможность для Советского Союза оперативно эвакуировать за Урал заводы и фабрики из европейской части страны, которым угрожал захват гитлеровцами. На языке нынешних инвестиционных банкиров это, наверное, называется «мобилизационной экономикой». Тогда же это оказалось залогом победы в войне за национальное выживание – той войне, в начале которой вдруг странно смиренный Сталин обратился к народу как к «братьям и сестрам».

В предвоенном Челябинске «звездой» социалистического, как принято говорить сейчас, «урбанизма» считалось здание Дома культуры ЧТЗ работы советского архитектора-конструктивиста Бурова. ДК и театр ЧТЗ окружили общим сквером – с дорожками, цветниками, ажурными фонарями и гипсовыми статуями. Уже в 1933 г. из центра города к проходной ЧТЗ пустили трамвай (который никак не могли пустить до революции, несмотря на соответствующие предложения купцов аж первой гильдии[756]), а вскоре по проспекту начали ходить троллейбусы, присланные из самой Москвы.

Именно «инорсовские» пятиэтажки – из числа первых жилых домов Тракторозаводского района – и сегодня стоят на перекрестке проспекта Ленина (тогда – Спартака) и улицы Горького. Как и завод, они были возведены в чистом, болотистом поле. Среди них есть самый первый, желтый дом, который прозвали «испанским» – в сентябре 1939 г. в него заселили тех, кто прошёл испанскую гражданскую войну.

Прежде всего, самих испанцев.

«Они приходили веселой гурьбой, в невиданных головных уборах – беретах, жестикулируя и громко разговаривая», – писал о жильцах местный литератор и краевед Ефим Ховив[757]. В «Расчётной ведомости по начислению и удержанию заработной платы», например, дизельно-моторного цеха ЧТЗ видим такие испанские фамилии, как Кесадо, Нуньес, Гарсия, Родригес[758].

Были среди работников ЧТЗ и те, кто родился в Венгрии и Чехословакии, Польше и Югославии[759]. Я, кстати, специально попросил отвезти меня в тот цех. Конечно, сейчас он уже доживает свой век, но при мне запустили фрезерный станок 1935 г., на котором трудились эти люди. Работает! И, конечно, чудно́ представлять, как на рубеже тридцатых и сороковых годов через этот шум в цехах пробивались не только русские слова (и, наверное, неизбежные на производстве матюги), но и венгерская, чешская, польская, сербская речь. А ещё – немецкая.

Да! На ЧТЗ было много немцев. Например, Альберт Хёсслер[760] со своей русской женой, врачом Клавдией Рубцовой[761]. Он за ней долго ухаживал, но решающим для них стало посещение концерта Руслановой[762]. Хёсслер – будущий радист «Красной капеллы»[763].

Работал на ЧТЗ и разведчик, которому было суждено стать участником последней операции из англо-советской схемы «Ледоруб». Эту операцию НКВД/НКГБ и SOE в Лондоне назвали «Айгер» – по горной вершине в бернских Альпах.

Глава VIII Операция «Айгер». Почти последний аккорд

Те, кто не уважают границу, будут встречены пулями.

Хайнц Хоффман, министр обороны ГДР.

Август 1966 г.

В челябинском ИНОРСе находился российский домашний адрес будущего старшего в группе «Айгер» Германа Крамера, его жены Гертруды и их дочери.

Интербригадовцы под Москвой. 1939 год. Семья Крамеров сидит справа. Среди стоящих первый слева – будущий радист «Красной капеллы» Альберт Хёсслер[764]

Домовая книга дома ИНОРС с именем Германа Крамера[765]